VI.
Полагая, что пологая кривая
Всё же выведет Отечество из бед,
У развилки иву спросим: «Золотой ли будет осень?»
«Может – да», – кивнёт нам ива, – «Может – нет».
Тихим шелестом манишь, ветвями гонишь.
Вправо? влево повернуть? – нам дай ответ!
Ты нам толком объяснишь, куда ты, в сущности-то, клонишь?
«Может – да», – кивнёт нам ива, – «Может – нет».
Охвати меня извивами, родная,
Пеленой меня укрой листвы и лет.
Вдруг, друг друга обнимая, мы уснём под шелест мая?
«Может – да», – кивнёт нам ива, – «Может – нет».
Имена своих имений забывая,
Вся Россия, край от края, ждёт ответ.
А пока, за неименьем, мы стоим в недоуменье…
«Может – да», – кивнёт нам ива, – «Может – нет».
*
Дремота. Затекли и ноют ноги.
Глубокий взгляд… цыганка у дороги.
Колёса вязнут, ищут след в грязи.
Милок, протри глаза! Притормози.
Вестей ли? подтверждений ожидаю?
Но я не юн, и в жилах не мороз.
– Кого-то ждёшь? – «Дай руку, погадаю».
– Да что ж рука? Ответь лишь на вопрос.
– Ответят небо, случай и природа.
– Чрез полтора в пути прошедших года
Я еду выкорчёвывать беду.
А палача хорошего найду?
– Случай застанет там, где и не чаешь.
Забудь искать. Зачем тебе палач?
Ведь ангела ты скоро повстречаешь,
Он смысл тебе откроет слова «плач»!
«Понятно, ожиданье было ложно.
Вот так и потерять лицо несложно –
Чтоб сон прогнать, наслушаешься дур!» –
Пётр сел в коляску, нелюдим и хмур.
– Дождался! – Принимают за болвана.
Стоит у перекрёстка, людям врёт…
А впрочем… впрочем… – смотрит как-то странно.
Уж дайте рубль. Поехали вперёд!
Мне сотни вёрст в дремоте будет сниться
В суглинке обод… польская граница…
Смуглянка – символ рая в шалаше…
И взгляд, струну затронувший в душе.
* * *
Скоро жизня станет адом;
Милка, зонтик приготовь –
Я обрушу водопадом
На тебя свою любовь!
Царь прибыл!! Люд дворовый не ревнует,
Но после разобрать не преминёт:
Сколь раз наш свет царицу поцелует?
Надолго ль сына на руки возьмёт?
Иль, европейским щегольнув загаром,
Почти тотчас отправится к боярам?
Где быть табличке «Красное крыльцо»? –
Политика! (заморское словцо).
Есть ставки: в первый день напьётся в штабе,
Их принимали – гривна к четырём…
Но Пётр все карты спутал: мчится к бабе,
Да, к Монсихе[66], – возись она конём!
Не сыщешь девки более беспечной:
Ни на окне рассады огуречной,
Ни в погребе грибочка не найдёшь.
И чем приворожила – не поймёшь!
Наш Петя, жертва западной культуры,
Покудова петух не проорёт,
Ей дарит ювелирны гарнитуры,
И… энто… в общем, за руку берёт.
Под утро, разомлев от этой ласки,
Он говорит: «Пусть будет всё, как в сказке;
Запомним блеск столь радостного дня.
Проси, чего желаешь, у меня!»
Бывает, пустослов проговорится,
Но у Петра, и вправду, мысль была:
Не стать ли Анне русскою царицей?
Тем паче – Евдокия допекла.
– Что захочу? Мне можно ВСЁ? – Как мило!
Она с трудом немалым подавила
В очах свой интерес… восторг!.. боязнь?
«Не медли. Я хочу …увидеть казнь!»
Петра как будто обухом задело:
«Заказ изрядный сделала, ЛЮБЯ,
Презревши трон. – Немыслимое дело!»
Но он сказал, не уронив себя:
– Застать росу спешишь ли, недотрога?
Ведь час пробил, и казней будет много.
– Такой одной трёмстам не заменить!
Сим утром будут юношу казнить;
Здесь зрелище – из первых в высшем ранге;
Узнай Мальбрук[67], он ложу бы купил.
А этот мальчик видом – сущий ангел.
…Он топором отца перерубил!
…Откройся мне, сознания изнанка!
Забрезжи, свет в окне… ах, да, – цыганка!
– Останься. Я немедленно займусь.
…Сломаю шпоры, мячиком сожмусь,
И пронесусь вдоль Яузы журчащей,
Москвы-реки[68]… Вдруг, словно куст к кусту,
Покроет люд сплошной дремучей чащей
Васильевского спуска[69] пустоту.
Скорбят!? – всегда ж визжат, как скоморохи…
Ах, Человек и Жизнь – такие крохи!
Лилась бы кровь, примчись не я, а Руст[70].
…Узнаем, ЧТО есть Плач! – из первых уст.
[66] Монсихой звали москвичи Анну Монс (1672 или 1675–1714), одну из красивейших девиц Немецкой слободы, ставшую фавориткой Петра I около 1690 г. Это положение А. М. смогла сохранить до 1703 г.
[67] Мальбрук – так именовали в петровской России Джона Черчилля (1650–1722), знаменитого английского военного и государственного деятеля, первого герцога Мальборо.
[68] Достаточно точное описание маршрута от Немецкой слободы до Красной площади, в окончании которой (со стороны собора Василия Блаженного) находится Лобное место.
[69] Васильевский спуск – территория склона, ведущего от собора Василия Блаженного к набережной Москвы-реки.
[70] Руст Матиас (род. 1968) – немецкий лётчик-любитель. 28 мая 1987 г., воспользовавшись неразберихой в действиях советской системы противовоздушной обороны, совершил перелёт на лёгком самолёте «Сессна» из Гамбурга в Москву. Приземлился на Большом Москворецком мосту и накатом доехал по Васильевскому спуску до собора Василия Блаженного.