1. Перед потопом. Осень
Задрожали колени и рухнули руки.
Заметался вопрос: почему? и за что?
И опять: почему? Предстоящей разлуке
Воспротивились вместе хозяин и дом.
Начинались дожди. Замирала торговля.
В подоспевший прилив уходили суда.
Их встречали шторма. Тучи кутали кровли.
Только он понимал, что дожди – навсегда.
Бесполезно кричать, выходить на дороги,
Перекрестки крестить и юродствовать зря.
Не предав остальных – не спасешь и немногих.
Божьи Руки ковчег за спиной затворят.
Стариковское сердце смешно и нелепо –
Не могло насмотреться на дом и на сад,
На скрипучие двери фамильного склепа,
На гниющий без цели в лозе виноград.
Пальцы, полные боли, топор не держали.
Отесать, остругать, подогнать, осмолить
И не видеть того, как соседи бежали
От слепого дождя, начинавшего лить…
2. Потоп
Да, неизбежно чистилище.
Новый начнется разбег.
Всех, кого можно спасти еще,
С радостью примет ковчег.
Но для людей, для презреннейших,
Места практически нет:
Старец, и четверо женщин, и
Дети – Сим, Хам, Иафет.
Небом и водами сжатые,
Плыли, не зная руля.
Силилась качка проклятая –
Яростней снилась земля.
Чудилось сквозь наслоения
Веры (кто верит – блажен):
Шумное сердцебиение
Моря не стихнет уже…
3. После потопа. Весна
Тишина. Пустота. Нет деревьев – и ветра,
Нету птиц – и небес, голосов – и тепла.
В третий день своей жизни пустая планета
Показаться куда оживленней могла.
Груды туч разошлись. В водоемах на месте
Отбурливших долин отразился восход.
Он стоял на коленях, молясь и надеясь:
Ворон-вестник дорогу в ковчег не найдет.
Гробовое молчанье в размытых могилах.
Оголенный базальт. Наползающий смрад.
С чем-то белым в руках, с чем-то белым и милым,
Он смотрел на поля под горой Арарат.
Больше всех было жаль отпускать голубицу.
Век держал бы вот так, не вставая с колен…
- Папа, как там?
Он вздрогнул, и белая птица
Взмыла к радуге – первой на новой Земле.