по ходу дела твой тяжелый взгляд –
да нет не взгляд, а тяжкое молчанье –
меня смутило. слушай, говорят,
что умиранье просто, как мычанье,
что здесь – на человечьем сквозняке –
не подобрать негаснущее эхо,
что мы уйдем как жили – налегке,
на грани полуплача-полусмеха,
что мы пусты, как небеса пусты,
и пустотой мерцающих вселенных,
где метеоров пышные хвосты
пестрят в ночи, пугаем откровенных
и радостных в неведеньи людей,
что мы давно позорище для мира,
для ангелов и духов, что ни дей –
все ерунда, глашатаи эфира –
всего лишь барабаны пустоты,
и, отбивая мысленно тук-туки
своих стихов, я полагаю, ты
(не только ты!) не различаешь звуки
бессвязные инопланетных фраз
и обертоны дольнего распада,
но тарахтишь, покуда не угас
светильник мысли - впрочем, так и надо,
пускай себе, не важно для чего
стучит в груди чахоточной чечетка,
нужна она зачем-то для Него,
а души – только уголь, и нечетко
на них остались оттиски зверей
из мезозоя… -зоя! ну догада!
иных миров, беспамятных смертей.
пускай себе. ты слушай. так и надо.