Сорок дней, как я умер, сынок -
Помяни, если выберешь время.
Не беда, что приехать не смог -
Не тоскует по яблоку семя.
Мое дело теперь - догнивать,
Перегноем питать свою грядку.
Но позволь - я хочу рассказать
Все, как было и есть, по порядку.
Начиналось как водится: в доме
Зеркала занавешены в страхе
Новой смерти. В оконном проеме -
Мой портрет. Я - в гробу. На рубахе -
Сплошь гвоздики. А рядом - старухи,
Старики на скамейках покатых
Все ворчат об утерянном слухе,
О глазах своих подслеповатых,
О посеве, и об урожае,
И о ценности ложки к обеду -
Дела нет им, что я уезжаю,
Что уже никогда не приеду.
Попрощаться подходят: целуют,
Вытрут губы платочком и ждут,
Когда гроб наконец унесут,
Закопают, и стол сервируют.
И сегодня все то же, все те же:
Копошится на кухне родня.
Но зачем? Ведь любившие прежде,
Вспоминать стали реже меня.
Они чинно сидят на диване,
Ожидая вина и кутьи,
Но становится их ожиданье
Лишним поводом, чтобы уйти.
Помянуть меня, после работы,
Не забудут зайти и друзья,
Да и те завздыхают: заботы -
Засидеться им тоже нельзя...
Все вы правы, и вольному - воля.
Не пускайте в сердца свои боль:
Лучше думать о бренном, чем с горя
Заливать каждый день алкоголь.
Я прощаюсь, сынок - у Аида
В третий раз голосят петухи.
Ухожу, только знай - не обида
Диктовала мне эти стихи.