После, после... как схлынет налет,
я вернусь чистоганом, усядусь напротив.
И в глаза посмотрю, и отдамся заботе
твоих струн, твоих дум. И продлится полет.
И качнется кленовая пагода вправо,
заслонив собой Сириус грусти и слез.
Ты дождись меня, нежная, ясная пава,
ты дожди распусти по сережкам берез,
как тогда, в том апреле, ликующем звонко
птичьим гвалтом и визгом натянутых ввысь
горизонтов, - дождись. Я с улыбкой ребенка
обернусь нашим "после". - Родная, дождись...