Осенне-оптимистическое
Ну вот:
Сидим над Павелецкой,
Хоть плачь, хоть громко жалуйся.
В окне - железо занавесок,
По-офисному – жалюзи.
За ними – силуэты зданий,
Вокзальный ворох запахов,
А мы – пригвождены к заданьям
Американским западом.
Их суть – над пыльною Москвою
Сидеть весь день Тамарами,
Ходить обедать под конвоем
Сколоченными парами,
И не стирать с лица стараться
Экстаза выражения
От дел американских братцев,
И счастья положения.
Но нам с тобой не сдать позиций,
Пока летают бабочки
И чаем можем мы напиться,
Настоянным на яблочке!
Октябрь 1999.
Зимне-пессимистическое
И скаты крыш, и башен шпили
Глядят в небес московских сталь
Так, будто свет им опостылел,
Как будто тяжек им февраль.
А может, крышам, шпилям башен,
Чья суть железна, все равно,
И это мне тосклив и страшен
Московский свет через окно?
А впрочем, страх не оттого ли,
Что в свет февральский из окон
Я день-деньской смотрю в неволе
И вижу, как сгорает он.
Сгорает так, что стонут башни -
я знаю, хоть не слышу стон.
Зима уходит в день вчерашний,
И тает жизнь, как длинный сон.
Предвесенне-оптимистическое
Не оттого ли все - как сон тяжелый,
Что бабочки летать здесь перестали,
И яблочек зеленых или желтых
Давно никто не крошит в дивный чай?
О, эта зимняя пора печали!
Я знаю, счастье к нам еще вернется,
Когда все окна настежь распахнутся,
И бабочки, проснувшись, встрепенутся,
И яблочком разгоним мы печаль!
Февраль 2000.