Молчаливая радость креста!

ВВОДНОЕ СЛОВО К ПУБЛИКАЦИИ СТИХОВ НАТАЛИИ АНУФРИЕВОЙ В ИНТЕРНЕТЕ
В силу того, что стихотворения Наталии Ануфриевой на сегодняшний день изданы практически крайне мало, а те публикации, которые уже выходили, часто труднодоступны для читателя, я счел должным к дню рождения поэтессы (26 ноября) разместить на сайте "СТИХИ.ru" в достаточной мере представительную подборку ее стихов (которую планирую регулярно пополнять), ее биографию, а также библиографию ее изданий.
Писать мне можно на электронный адрес - brat444@mail.ru.
Во имя Господа нашего преблагословенного Иисуса Христа писал смиренный раб Господень - Евгений Данилов.

НАТАЛИЯ АНУФРИЕВА. "МОЛЧАЛИВАЯ РАДОСТЬ КРЕСТА". ЖИЗНЬ И СУДЬБА ПОЭТА.

Я узнала просторы бескрайние,
Где метелью поет темнота,
И узнала я сладкую, тайную,
Молчаливую радость креста.
Наталия Ануфриева

История русской духовной поэзии ХХ века также как и история русской тюремно-лагерной поэзии сегодня непредставима без имени есть Наталии Даниловны Ануфриевой. Смело можно присовокупить ее имя к именам Александра Солодовникова, Даниила Андреева, архиепископа Иоанна Шаховского, Анны Барковой, Варлама Шаламова и многих-многих других мучеников русской литературы.
Родилась поэтесса 26 ноября 1905 года в Санкт-Петербурге, в дальнейшем детские и юношеские годы провела в Крыму, в Симферополе, вместе с матерью и отчимом.
 По линии матери поэтесса она является внутчатой племянницей Николая Федоровича Арендта, лейб-медика Николая 1, врача, на руках которого умер Пушкин.
  Стихи начала писать очень рано, первые ее поэтические опыты были благослонно оценены Максимилианом Волошиным. После школы работала статистиком, а в 1931 г. из-за неразделенной любви к известному в те годы киноактеру и режиссеру Константину Владимировичу Эггерту (1883 - 1955) переехала в Москву, чтобы жить в одном городе рядом с любимым человеком: в ее неизданных пока мемуарах "История одной души" он выведен под именем Михаила Данина. Следует сказать, что и судьба самого Эггерта в дальнейшем сложилось не слишком счастливо: с 1938 по 1946 гг. он не по своей воле оказался в одном из многочисленных концлагерей, расположенным подле города Ухта, где руководил лагерным театром, а позже был в ссылке в Улан-Удэ, где впоследствии и умер.
25 мая 1936 г. по доносу блестящего лирического поэта, переводчика и актера Вахтанговского театра Николая Владимировича Стефановича, творчество которого высоко ценила Ахматова и Пастернак, человека, которому вполне доверяла, не зная, что он был осведомителем НКВД, была арестована. Тоже одна из маленьких трагедий того жестокого времени. Следствие инкриминировало ей антисоветские высказывания, хранящиеся у нее в архиве стихи Максимилиана Волошина, а также поэтический цикл из четырех стихотворений, посвященных А.В.Колчаку, который она читала Стефановичу. По этому делу также проходил талантливый математик Даниил Жуковский, сын поэтессы Аделаиды Герцык, позже по новому уже в лагере заведенному против него дела расстрелянный. В архиве ФСБ на Лубянке ныне погребены ее юношеские дневниковые тетради (подробнее смотри о деле Жуковского и Ануфриевой в статье Виталия Шенталинского "Осколки серебряного века", "Новый мир", 1998, №6, С.175 - 189).
Было четыре Александра, которых она поминала во время службы в храме: Пушкин, Колчак, Керенский, Блок. Уже находясь в лагере на Колыме, в декабре 1941 года она посвятит Адмиралу следующие строки:
Нет страшнее и сладостней плена.
Эту боль приняла и молчу,
И о Божьем рабе убиенном
Я молюсь, зажигая свечу…
Разгорается тихое пламя
Для тебя, для тебя одного!
Это плачет пурга над снегами,
Это скорби моей торжество.
И когда в моем сердце как смута,
Это ты меня кличешь с тоской…
Боже, Боже! Порви эти путы,
Дай душе его вечный покой…
В течении двух последующих лет была последовательно этапирована в тюрьмы Москвы, Ярославля, Нижнего Новгорода (тогда г. Горький) и Суздаля.
В апреле 1937 г. спецколлегией Московского городского суда была осуждена на 8 лет лишения свободы с поражением в правах на три года, срок отбывала на Колыме в лагере под Магаданом. В тех же краях в это же время находился в лагере под Сеймчаном и другой выдающийся русский духовный поэт Александр Александрович Солодовников (1893 - 1974). В лагере, как она писала позже в своих мемуарах, началась ее "вторая жизнь", отмеченная обретением Бога и обращением к жанру "духовной поэзии".
Мой дух возвысится или унизится?
Мне снится, Господи, что день погас,
Мне тяжко, Господи, как будто близится
Дыханьем гибели мой смертный час.
Как будто чувствует душа разлуку,
Навек сраженная глухой судьбой…
О дай мне, Господи, о дай мне руку.
Над черной пропастью пройти с Тобой!

В известном смысле она повторила путь поэта Александра Силина, в прошлом секретаря райкома партии, в лагере превратившегося в духовного поэта (о нем пишет А. Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГе"). Стихи ей приходилось выучивать наизусть, и лишь в 1950-е гг. во время ссылки она смогла доверить их бумаге. Все происходившее с ней подобно Александру Солодовникову воспринимала с истинным смирением Иова без ропота и гнева.
Так, уже находясь в лагере на Колыме, в 1940 году она напишет:
Ночь томила гибелью, бедою,
Все чернее становилась тьма…
Но какой печальною звездою
Ты в ночи сияешь, Колыма!
Больше нет смирения и бреда,
Я уже предчувствую зарю,
И за всё, что Ты мне дал и не дал,
Господи, Тебя благодарю.

Характерно в этом смысле также ее стихотворение 1946 года, в котором она вспоминала Стефановича, уподобляя его Иуде Искариоту, как известно, по ряду богословских трактовок, лишь выполнявшему миссию, предписанную ему свыше.
Где ты теперь, предатель?
В каком изнываешь краю?
Много ль тебе, предатель,
Заплатили за душу твою?
Бессмертный твой дух поруган,
Позор твой ничем не смыт,
А крест мой во мраке над вьюгой,
Как в песне любимой горит.
Глухою идешь тропою,
Нет в мире пути темней…
Но ты - лишь орудье слепое
Судьбы вдохновенной моей.
В 1946 г. Наталия Даниловна вернулась к матери в Феодосию, в Крыму тогда был голод, и вскоре на ее руках мать фактически умерла от истощения, так как жить было совершенно не на что.
Спустя два года после возвращения в соответствии с обычной для того времени практикой как «повторница» была арестована вновь и отправлена в ссылку в Казахстан в город Актюбинск, а позже в Красноярский край. В ссылке жила в деревнях Козылган, Большой Улуй и Ново-Никольское, не имея постоянной работы и фактически перебиваясь с хлеба на квас.
Здесь сумела восстановить по памяти стихи, написанные ранее, а также написала довольно много новых.
Освободилась из ссылки в 1954 г., некоторое время жила у родственников (Арендтов) в подмосковной деревне Алексейково, а в августе 1955 г. как «минусница», не имевшая права жить в крупных городах, была направлена органами на жительство во Владимир, где не имела ни жилья, ни родственников. Но одной из главных причин выбора этого города для жительства было то, что там был действующий храм – Успенский собор. Не секрет, что в то время уже вовсю разворачивались "хрущевские" гонения против Русской Церкви, и во многих городах храмы взрывались или закрывались. Уже живя во Владимире начала хлопоты о реабилитации и в апреле 1957 г. постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР была реабилитирована.
В дальнейшем, будучи прекрасным художником, работала на фабрике игрушек и была активной прихожанкой Успенского собора. Во Владимире писала религиозную прозу, с которой кстати был ознакомлен и тогдашний правящий во Владимире митрополит Николай. Умерла поэтесса 13 декабря 1990 г. в возрасте 85 лет. Похоронена на новом Владимирском кладбище. Ни одна строчка ее стихов при жизни так и не увидела свет, во Владимире она никому известна не была и в общественном сознании владимирский Союз писателей так и остался славен лишь поэтом-песенником Алексеем Фатьяновым и диссидентствующим писателем Владимиром Солоухиным.
После ее смерти осталось большое литературное наследие, к счастью сохраненное близкими и родственниками. За что хочется их поблагодарить, в особенности Владимира Гумберта, Юрия Арендта и Елену Павлову - ведь сколь часто бывает иначе (примерам подобного равнодушия несть числа; далеко ходит не надо). Архив Ануфриевой насчитывает несколько сотен стихотворений, литературоведческие (эта часть впрочем пребывает в лубянском архиве) и богословские статьи, а также 500-страничную мемуарную прозу «История одной души» (написана в 1960-е г г.) о поисках и обретении Бога.
В 1994 г. московское издательство «Возвращение» при посредничестве общества "Мемориал" в серии «Поэты – узники Гулага» издало крохотным тиражом маленькую книжечку ее стихотворений под названием "Жизнь развернула новую страницу".
Но подлинное открытие ее поэзии еще впереди. Смеем надеяться, что творчество этой замечательной поэтессы, сумевшей пронести сквозь все испытания Русской Голгофой глубокую веру в Господа и создать много превосходных духовных стихотворений, еще послужит России и поможет многим и многим обрести свет христовой Истины, стойко перенося неизбежные жизненные испытания.
 У Марка Твена, этого превосходного писателя-юмориста, о чем знают все, но при этом также глубокого и тонкого духовного писателя, о чем осведомлены немногие, есть рассказ про капитана корабля, после смерти попавшего в рай. И вот среди прочих райских диковин он видит Уильяма Шекспира, чистящего сапоги какому-то господину. На удивленный вопрос, а в чем же дело, ему объясняют, что при жизни этот человек был простым сапожником, жил и умер в бедности, но при этом писал гениальные пьесы, никому из земных, впрочем, неведомые. Воздаяние он смог получить только после смерти на небесах. Sic!
Ох, и много же смысла открывается в этой незамысловатой притче для любого, хоть мало-мальски знакомого с историей русской литературы нового и новейшего времени.
Не хочется думать, что Семен Бабаевский и Кирсанов чистят в небесных кущах туфельки Анне Ахматовой и Наталии Ануфриевой, но все же, все же, все же… Каким-то образом Господь обязательно должен вносить равновесие в нашу земную несправедливость. А впрочем, это всего лишь теологумен (то есть частное богословское мнение).
Знакомство широкого читателя с творчеством Ануфриевой пока что пребывает в начальной стадии. Устраняя несправедливость земной жизни поэтессы, предлагаем читателям сайта "Стихи.ru" достаточно объемистую подборку ее стихотворений.

Евгений ДАНИЛОВ



НАТАЛИЯ АНУФРИЕВА
(1905 - 1990)

* * *
…И ресницы мои не дрожали,
И глаза не томились тоской…
Эти полные муки скрижали
Бог допишет Своею рукой.
1927
Симферополь

* * *
Я убил тебя. Белесый вечер
В окна смотрится. Мучений тьмы…
А над гробом зажигают свечи,
Запевают певчие псалмы.

Помню всю. Глаза твои блестели…
Ах, тоска, тоска!
Свесилась, откинувшись с постели
Детская бессильная рука…

Ты сказала: «Всем, чем хочешь, буду»,
Засмеялась тихо от стыда…
Ласточка, тебя я не забуду,
Слышишь? Не забуду никогда.

Я не верю, что в раю забвенье
И святые сны,
Губы детские, принявшие мученье,
Небывалым счастьем сожжены.
1927
Симферополь

* * *
Все мы носим маски, я знаю,
Но порою, в единственный миг,
Исступленные, мы обнажаем
Свой звериный иль ангельский лик.

Из-под маски смеемся глухо
И таим под маской мечты…
А у Ангела – тихость духа,
Из огня и стали черты…
1928
Симферополь

Из цикла «Стихи о любимом»
К.В.Эггерту

Ю Л Ь К А

Я не знаю, что гибели краше.
Эта ночь так бездонно-тиха,
Оттого что безумен и страшен
Светлый лик моего жениха.

О как счастлива я этой ночью!
Улыбаясь, иду под венец…
Не твои ли глаза мне пророчат
Мой последний, мой страшный конец:

Исступленные пляшут цыгане,
Пестрых юбок безумен полет…
Это Солнце меня не обманет,
Это Солнце, я верю, сожжет!..

Полог неба весь звездами вышит,
Песня льется, томясь и звеня…
Страсть твоя никогда не услышит,
Убивая, не вспомнит меня!..

А с высоких таинственных башен
Слышны крики. Но гибель тиха,
Оттого что безумен и страшен
Светлый лик моего жениха.
1927
Симферополь


* * *
Слишком знаю, погибли мы оба!
Ужас крик из души исторг…
Но глаза твои спрятали в злобу
Свой безумный и страшный восторг.

Заметалась в тоске великой,
Задохнулась, от страха дрожа,
И застыла… без жалоб, без крика
Принимая удары ножа.

И в бреду, в нестерпимых мученьях,
Мне приснились светлые сны,
В них таилась радость прощенья
И свобода от всякой вины.

И в бреду, изнывая от муки,
Полюбив родного в чужом,
Целовала я страшные руки,
Ударявшие острым ножом.
1928
Симферополь

* * *
Обливаясь клюквенным соком,
В балаганчике умер король…
Брови, хмурясь, взлетели высоко,
И в губах – затаенная боль…

Все равно, что губы накрашены,
Что смешон балаганный наряд,
Эти губы про самое страшное
Обнаженной душе говорят…
1928
Симферополь

* * *

Он любил Прекрасную Даму,
Отдал душу единой мечте,
Он молился под сводами храма
Непостижной ее красоте.

В кабаке – визгливые скрипки,
Три свечи озаряют зал…
От его жестокой улыбки
Погасают у женщин глаза.

Он смеется, пьяный и грубый,
Их ласкает и мучит рука…
Осыпаются черные губы
Лепестками на пол кабака.

«Вы не бойтесь, я – не мучитель,
Я не тайну творю над душой,
Но вам больно, и вы кричите
И от этого мне хорошо…

«Мое сердце твердит упрямо,
В этом сердце – боль без конца:
Мне не надо Прекрасной Дамы,
Я умру от ее лица.

«И о том лишь прошу я Бога,
Лишь о том моленье мое,
Чтобы к ней не найти дорогу,
Чтоб не встретить в мире ее.»

А под тяжкими сводами храма
Чье-то тело простерлось с мольбой…
Это плачет Прекрасная Дама
Над жестокой и страшной судьбой.
1928
Симферополь

* * *
Барин зол был. Высек на конюшне.
Еле встала и ушла потом…
В темноте был тяжкий воздух душен,
Тишина кругом.

Я упала дома пред иконой.
Сердце мука жгла…
Билась, билась на полу со стоном…
Не его ль ждала?

Богородица, ты слышишь муку?
Можно ль жить потом?
Долго, долго целовала руку
Пересохшим ртом…

Он придет. Душа моя застонет,
Упаду, дрожа…
Лучше б мне в разбойничьем притоне
Умереть, погибнуть от ножа!

Распластаюсь молча на кровати,
Пусть кровать моя мне будет гроб…
Кто его сегодня, Богоматерь,
Поцелует в лоб?
1928
 Симферополь

* * *
Завтра смерть. В Твои отдамся руки.
Ты за все грехи мне отпусти.
Слишком страшно, слишком много муки
На моем страдальческом пути.

Вечер был. Закат дымился алый.
Тихий-тихий, быстрый скрип саней…
У ворот опричник разудалый
Удержал взбесившихся коней.

Дом качнулся. Стены задрожали.
Тихий посвист, да жестокий смех…
В дом вошли опричники с ножами,
Отыскали и убили всех.

Я одна скрывалась на палатях,
Но меня нашли и отнесли
На руках во двор. Сорвали платье,
Били плетью и железом жгли.

Грозный царь, худой и бородатый,
Черной тенью вырос на крыльце,
Только рот запекшийся и смятый
Задыхался на его лице.

И когда горячею волною
Снег холодный обагрила кровь,
Взгляд его простерся надо мною –
Словно нестерпимая любовь…

Ненависть во мне сильнее страха,
Только Богу я о ней скажу,
В ненависти голову на плаху
На широкой площади сложу.

Господи, но на моих ладонях
Плачет, мучится его душа,
Оттого ночами сердце стонет,
Оттого я не могу дышать…

Боже, Боже! Смерти ль мне бояться?
Там, в углу погасли образа…
В страшных снах его глаза мне снятся,
Тусклые, безумные глаза…

И когда кровавою тропою
Я одна пойду на Страшный Суд,
Ангелы святые вслед за мною
Плачущую душу понесут.
1928
Симферополь

* * *
В небесах – полоса огневая,
От огня золотая Нева…
Как мне ясно, что я неживая,
Как мне странно, что я жива.

Я уже ничего не помню,
Даже маску с измученным ртом…
Я одна в этих улицах темных
Умираю под тяжким крестом…

О как сердце бессильно и смято,
Как светла полоса огня
Здесь, где жил Достоевский когда-то,
И где он не нашел меня!
1929
Ленинград

* * *
Погляди в глаза мои серые,
Разгадай их угрюмое дно,
Не суди мою гордость безмерную,
Мне иного пути не дано.

Слишком много на карту поставлено,
Только в этом – покорность судьбе…
Над моею улыбкой затравленной
Разве можно смеяться тебе?
1929
Симферополь

* * *
Ты знаешь все. Как я свечою таю,
Горю свечой. Склонись к моим мольбам…
Во мне мечта растет, совсем простая,
В тоске прильнуть к его родным губам.

И платою за радость встречи краткой
Пусть будет жизнь. И пусть Ты знаешь чья…
Мне больно, Господи, от рук Твоих. И сладко.
Земная. Обреченная. Твоя.
1929
Симферополь

* * *
Разве станет темнотою свет.
Я иду покорно с Божьим именем…
Я не верю, нет! Что счастье бред!
Господи, прости меня. Спаси меня.
Январь 1930
Симферополь

* * *
Мучит тоска предрассветною тьмой,
Падает сердце в тяжелом сне…
Друг мой любимый. Желанный мой.
Зачем не со мной? Почему не мне?

Трудно дышать, но мечту таю.
Тягостны сны в предрассветной мгле…
Боже, открой мне правду Твою
Сегодня, здесь, сейчас, на земле!
Январь 1930
Симферополь

* * *
Господи, казни меня и мучай,
Пусть тяжелый, пусть безмерный путь!
Только сделай так, чтоб самый лучший
Положил мне голову на грудь.

В синем небе тишина и звезды…
Я скажу, что явью стали сны…
Только больно жжет холодный воздух
Обнаженной, страшной тишины.
А свеча во мгле горит и гаснет…
Озари немыслимым концом!
Ничего безмерней и прекрасней
Я не знаю, чем его лицо!

* * *
Стихами женскими исписаны страницы
О самой горькой и простой судьбе,
О том, как я сама пришла к тебе…
Все это сон… Он и теперь мне снится.
1930
Симферополь

* * *
Я люблю человека, у которого шрамик
Над мучительно-страстной и тревожной губой,
И от этого сердце стало тихим как в храме…
Пусть опять униженье ради встречи с тобой.

Разве можно поверить, что мечты обманули,
Если было страданье, обжигавшее льжом?
В шумном городе много переулков и улиц,
И в одном переулке – серый каменный дом.

Я хочу в этом доме, в этом городе шумном,
Где мучительна радость, и как омут тоска
Говорить о безмерном и совсем неразумном,
Прижимаясь губами к равнодушным рукам.

Я хочу, чтобы каждый наступающий вечер
Был безмерно-тяжелым и блаженным концом,
Чтобы просто отдаться опьянению встречи,
Чтобы выпить как муку дорогое лицо…

Чтобы просто покорной невозможным пределам,
Непосильную тяжесть вынося на плечах,
Ощущать напряженно всем сознаньем и телом,
Что неистова радость без концов и начал.
1930
Симферополь

* * *
Поздно жизнь начинать мне заново,
Обрывается краткий путь…
Можно много людей обманывать,
Только Бога нельзя обмануть.

Истомленная снами тяжелыми,
Молча жду наступления тьмы…
Ах, Москва моя! Вешнее полымя
Средь жестокой и снежной зимы.
1931
Симферополь

* * *
«Сладострастие – буря, больше бури.»
Достоевский «Братья Карамазовы»

Да, знаю я, что сладострастье – буря.
Огнем тоски пьянит меня мечта…
А нежный зверь глядит, так сладко жмурясь,
Мне слышится мурлыканье кота…

Куда идти? К каким таким пределам?
Гореть огнем каких безмерных мук?
Я так люблю твое большое тело,
Мой нежный зверь. Мой самый близкий друг.
1931
Симферополь

* * *
Ты приедешь. Снова начнется
Пытка, ей имя – жизнь.
И в радость мою вплетется
Много тусклой и серой лжи.

Знаю, снова безмерно измучаешь,
Снова тяжкую ношу нести…
Это время – самое лучшее
На крестном моем пути.

Эти тихие дни осенние,
В шуме улиц мечты и сны,
Проходящие в сердце мгновения
Бесконечной простой тишины.

Пусть опять будут раны растравлены,
Задохнется в бреду душа…
Боже, Боже! От смерти избавленным
Так легко на земле дышать!
1931
Москва

* * *
Лучи холодного заката
Глядят в печальное окно…
Душа растоптана и смята…
Темно мне, Господи, темно.

Горю свечой. Горю и таю.
Мой душный мир был пьян мечтой…
Жестокость грубая, простая
И страшная. За что? За что?

Мою судьбу в твои ладони.
Страшна жестокость и гола…
Но кто-то мучится и стонет
И тихо плачет по углам.

О пусть безмерна безнадежность,
Чернее ночи бытие!
А в сердце плачет, плачет нежность
И горло стиснуло мое.

Мой самый близкий, мой хороший,
Как труден крестный путь любви!
А нежность волосы ерошит –
Седые, мягкие, твои…
1932
Москва

* * *
Душа проста. И нет на ней оков.
Душа полна, и нет конца и края…
Я слушаю дыханье облаков,
Томленье трав, вдыхаю воздух рая.

Так много звезд рассыпано в ночи…
Любимый мой! Зачем грустить угрюмо?
Совсем твоя. Люблю тебя. Молчи,
Возьми меня и ни о чем не думай.

Такой простой, такой чудесный путь –
Обманом слов бескрылых не разрушу…
Когда твою я поцелую грудь,
Мне кажется, я поцелую душу.
1932
Москва

* * *
Боже, Боже! Не в том ли счастье,
Чтоб ножа целовать лезвие,
Чтоб любимый ласкал без страсти
Обнаженное тело мое.

Я иду опьяненно на плаху,
Раскрываю глубины глубин…
Ты ли дал моему падишаху
Рот, который меня погубил?

Пусть безмерная боль совершится,
Пусть он будет жесток и груб,
Я молюсь как покорная жрица
Красоте человеческих губ.
1932
Москва

* * *
От губ твоих, властитель мой, сгораю,
Люблю тебя, покорная судьбе…
Я – женщина, я – Мать-Земля сырая,
Мой легкий долг – принадлежать тебе.

Пусть много вин бывает в мире слаже,
Но прикоснись и к этому вину…
О полюби мою земную тяжесть,
Телесную простую глубину!

Пойми меня. Поверь мне хоть немного.
Ведь путь мой прост. Меня когда-то встарь
По кручам скал волок в свою берлогу
За волосы ликующий дикарь.

И в криках боли, жалобных рыданьях,
Когда по скалам билась голова,
Звенел восторг высокого призванья,
Бездумного, как листья и трава.

Томилось небо в жаркой позолоте
Вздыхали страстно травы и цветы…
А в темноте горячий трепет плоти,
И тот дикарь был так же груб как ты.

О радость жриц, исполнивших обеты!
Я каждый миг с тобой благословлю…
Но может быть, я говорю все это
Лишь потому, что я тебя люблю.
1932
Москва

* * *
Я в этот час была твоей рабой.
Ты, провожая, дверь закрыл не сразу,
И в тишине повеяло судьбой,
Конец знакомой музыкальной фразы!

И стало просто. Легкой простотой.
Как ясно помню легкое плечо я!..
Я – глина хрупкая, а ты – скульптор,
Ты был огнем, а я была свечою.

Настал рассвет. Край неба весь в огне.
Твоя теперь до самого предела…
И музыкой блаженной в тишине
Еще звучит взволнованное тело…
Я, приподнявшись, в зеркало гляжу:
Ах, почему так ярко-красны губы?
Я никому, любимый, не скажу,
Как были пальцы ласковы и грубы.
1932
Москва

* * *
Так страшна, так мучительна неутоленная
В глухой пустоте звучащая страсть…
Вспоминаю я руку твою, исступленная,
Мягкую лапу кошачью, и в ней вся власть…

Быть нелюбимою, быть далекою,
Губы твои целовать во сне…
Лицо кошачье, мягкое и жестокое,
Такое хищное – всегда во мне.

Может быть, кровью душа расплатится…
Господи, так хорошо любить!
Ведь женщине надо одно: истратиться,
Истаять в любви, сгореть, не быть…

И нет судьбы светлей и чудесней.
Пусть в горле скорбь тяжелым комком…
Нет, я – не женщина, я только песня,
Я скрипки струна под твоим смычком!
1932
Москва

* * *
Это будет за смертной чертою,
До конца совершится судьба,
Будет небо совсем золотое,
И Архангела грянет труба.

Спросит Бог, наклонясь надо мною
В обновленной сияньем заре:
«Что же сделала ты с душою?»
Я отвечу: «Сожгла на костре».
1933
Москва

* * *
Прости мне, Господи, не грех, не кровь,
Прости мне сильную, как смерть, любовь.

Люблю мучение, и боль, и тьму,
Люблю томление предсмертных мук.

Прости мне, Господи, мою тоску,
Я тело страстное на крест влеку,

Я на костре его свечою жгу…
Иначе, Господи, я не могу.
1933
Москва

* * *
Блестел водой и солнцем вешний день,
И подошел неслышно тихий вечер.
Иду по улице. Ищу твой лик в воде.
Томлюсь тобой. Томлюсь тоской о встрече.

Как вешний день слезами замочить?
Мне хочется лицо руками гладить,
Мне хочется на пальцы как лучи
Нанизывать волос седые пряди…

Пусть вечер тих. Тоска моя со мной,
И в мире нет тоски неумолимей…
И грустно мне. И боль моя весной
Еще больней. И ты еще любимей.
1933
Москва

* * *
Я люблю, когда тихие сумерки алы,
Когда в воздухе слышишь весну…
Это звук красоты, глубины небывалой
Претворяются вдруг в тишину.

И так просто тому, кто замучит жестоко,
Прошептать, улыбаясь: «Замучь…»
Мир безмерно глубок, а душа одинока…
Красота твоя бич или луч?

И когда этот звук напряженный и тонкий,
Растворяясь – умрет в тишине,
В свете сумерек нежных улыбаюсь тихонько
Одиночеству, боли, весне.
1933
Москва

* * *
Задернул штору. Или неба свод?
Мне все равно. Вот в забытье ступени…
Бездумной и тяжелой головой
Я падаю на теплые колени.

Уже не мы. Уже поет судьба.
Уже ничто земное не заботит…
И на моих запекшихся губах
Лишь терпкий вкус вина и плоти.
1933
Москва

Б Е З Г Р Е Ш Н О С Т Ь

Хорошо, что без слов. Даже самое нежное ранит.
Тайну нежности всю в грубой ласке раскроет рука…
Отдаваться тебе – быть одною из волн в океане,
Быть одною из звезд и одною песчинкой песка.

Ты – я знаю тебя! Для тебя и стихи и сонаты,
Чтоб раздев, и ощупав, и скомкав и выпив до дна,
Затуманенный взгляд, ставший странно пустым от разврата,
Тяжело уронить в недопитую рюмку вина.

Почему ж для меня ты как детские грезы впервые,
Как пушистая детская елка, как радостный снег, как мечта,
Как мой ангел-хранитель иль Архангел, принесший Марии
Благодатную весть о безгрешном зачатьи Христа?
1933
Москва

* * *
А по утрам в лесу над снегом белым,
Когда деревья стынут, не дыша,
Как больно знать, что нет совсем предела
Тому, что может вынести душа.
1934
Москва

СТИХОТВОРЕНИЯ 1934-1935

* * *
Я полюбила все земное
И верю в чувственную новь,
Трава, пахучая от зноя,
Моя последняя любовь.

Все будто детство и деревня
И радость яркая вдали
И запах сладостный и древний
Струится властно от земли.
1934
Москва

* * *
Помню юность. Далекие горы
За степями, и в них тишина…
И стучат пулеметы. На город
Как самум наступает весна.

Пролетают голодные пули,
И свистят над моей головой,
В пыльном городе сумерки, улицы,
А за городом пахнет травой…

И таким несказанно-прекрасным
Этот мир представляется мне,
И на кладбище вечером ясным
Панихида поет о весне.

И пылают далекие горы,
И полынью цветет тишина…
И стучат пулеметы. На город
Как самум наступает весна.
1935
Москва

* * *
И сквозь скорбь, и сквозь все перемены,
И сквозь горечь любви и стыда,
О богине, рожденной из пены,
Не могу я забыть никогда.

Тихо волны песок омывали,
Набегая на влажный песок,
Тихо волны следы целовали
Самых легких и радостных ног…

И назад уходили бесшумно,
Словно вечностью их унесло…
А лицо твое было бездумно
И безумно. И детски-светло.

И не знала тревоги и горя,
И такой же простою была,
Как дыханье огромного моря,
Как сплетенные в ласке тела.

И звала нас не к тайне небесной,
Не поверить в глубокую твердь,
А почувствовать трепет телесный,
Так блаженно похожий на смерть.
1935
Москва


СТИХОТВОРЕНИЯ ИЗ СБОРНИКА ПЕРИОДА ССЫЛКИ
«СТИХИ. 1949 – 1954 ГГ.»

Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые,
Душа готова как Мария
К ногам Христа навек прильнуть.
Ф.Тютчев

* * *
Ты знаешь все. Все тайны жизни каждой,
Мою судьбу Ты видишь всю до дна,
Ты утолишь все горести, все жажды,
Когда Твоя настанет тишина.

Где жизнь моя? Она промчалась мимо.
Уже в душе далекий зов трубы…
Он мне всегда сиял, неугасимый,
Глубокий свет трагической судьбы.

Но я любить умела слишком мало,
Совсем не так, как заповедал Ты.
 И каждый раз свой путь я обрывала,
Не одолев последней высоты.

И все длинней прощальный луч заката,
Все горячей предсмертный трепет дня…
Ты знаешь все. И в чем я виновата,
За все, за все прости меня.

Прости меня. Как близок Ты, о Боже,
Близка Твоя святая тишина,
Ты там, вдали, где пламенно тревожит,
Где в небесах горит весна.

Где пенье птиц в лучах Твоих горячих,
Они поют, и в песнях торжество…
Прости меня. Мой путь земной оплачен
Горячей кровью сердца моего.
Май 1949
Станция Просторная
Оренбургской ж. д.

* * *
Как темно мне от душного плена!
Жду минуты, настанет она,
С Красоты земной и нетленной
Навсегда упадет пелена.

Это сердце сорвется с обрыва,
Чтоб в иное лететь бытие,
Где горит лучезарное диво,
Беззакатное солнце Твое.

И увижу я все по иному, -
Свет вечерний и утренний свет,
Так достигну я Отчего Дома
После долгих скитальческих лет.

И увижу я новые зори,
Небывалую в небе звезду…
Как в прохладное, тихое море
Я в любовь Твою упаду.
Май 1949
Станция Просторная
Оренбургской ж. д.


* * *
В небе солнца лучи огневые,
И сухи губы Христа…
Не ты ли стояла, Мария,
В тот день у подножья креста?

Огромные толпы народа,
В глазах качаясь, плывут,
Огромные толпы народа
Проклинают, кричат, поют…

Огромные толпы - рядом,
Обступают, сжимают кольцом…
Но долгим, глубоким взглядом
Ты Сыну глядишь в лицо.

Огромные толпы воют…
Ты стоишь, свою скорбь тая,
И в огромной пустыне - двое,
Только Он и любовь твоя.

Губы Христа сухие
Запеклись.
Отчего Он молчит?
Он взглянул на тебя, Мария,
Прямо в сердце. Слились лучи.

И как ветер, несущий прохладу,
Отдавая душу свою,
Ты ответила Сыну взглядом:
"Не печалься. С Тобой. Достою."
Май 1949
Станция Просторная
Оренбургской ж. Д.

* * *
Не знаю, какою дорогой
Я к Дому приду Твоему,
Приду и склонюсь у порога
И молча глаза подниму.

Увижу я небо ночное,
В домах пробивается свет,
И звездной объят тишиною
Твой тихий в огнях Назарет.

И звезды в ночи пламенеют,
И ночь не колышет листом…
Глубокая ночь Галилеи
И старого плотника дом.

А в мире торжественный отдых,
Блаженная тишь разлита,
И к окнам склоняются звезды
Подслушать дыханье Христа.

Колеблются тени ночные,
Светает, и птицы поют,
И тонкие руки Марии
Снимают с тебя кисею.

Но дальше, все дальше дорога,
Где даль раскаленно-пуста,
Где сердце сжимает тревога,
И зной обжигает уста…

За города шумным разливом,
На голой вершине горы,
Как сердце стучит торопливо,
Поспешно стучат топоры.

Над города шумным разливом,
Над морем дневной суеты
В полете безмерно тоскливом
Раскинулись в небе кресты.

И слышны рыданья глухие,
Неистовых толп торжество,
И скорбные очи Марии
Горят у креста Твоего.
Июнь 1949 г.
Актюбинск

* * *
Да, душа умерла, испытав расставания горе,
И, быть может, она опочила на кладбище том
В милом городе том, где виднеется с кладбища море
И где спит моя мать под простым деревянным крестом.

Это ты ли опять, от ночей побледневший бессонных,
Погубивший себя и расстрелянный в снежной ночи?
Ты достиг ли вершин, светом вечной любви озаренных?
На какой высоте твой измученный дух опочил?

И нужны ли тебе мои тяжкие новые муки?
И огромный твой крест разве в силах поднять я одна?
Ты зовешь ли меня из молчания вечной разлуки?
Я не слышу тебя. Я не знаю. Кругом тишина.

 С прежним скорбным путем нелегко расставаться мне было
И томилась душа о твоем одиноком кресте…
Но душа умерла – а тебя я душою любила –
И тоскующий дух одиноко горит в пустоте.

Одиноко горит и от холода жизни не стынет,
В паутине тюрьмы, в паутине дневных пустяков,
И стремится туда, в огневое дыханье пустыни,
В холод вечных снегов или пламень горячих песков.

Нет, душа, ты жива. Ты тоскуешь и плачешь в тревоге,
Не сгубили снега, злые ветры тебя не сожгли,
Ты простерлась в слезах на глухой, одинокой дороге,
Был далеким твой путь, и усталое сердце в пыли.

Ты взываешь к Тому, Кто в сиянии силы и славы,
Кто омыл нас в Своей неповинно пролитой крови,
Чтобы духу Он дал крепость силы Своей величавой,
А голодной душе, а бессонному сердцу любви.
Июнь 1949 г.

* * *
Это будет. И сердце готово
Перейти роковую межу.
Но, быть может, из мрака ночного
Я успею шепнуть: «Ухожу…»

И увижу я звезды в эфире,
В потемневшем окне небеса,
И услышу: в оставленном мире
Отдаленно звучат голоса…

И запомню я ветра дыханье,
И неясные звуки в ночи,
И во мраке ночном колыханье
Догорающей тихо свечи…
Июнь 1949 г.
Актюбинск

* * *
Господи, дай мне света!..
Темно как в дремучем лесу…
Я имя его по обету
В непроглядную тьму понесу.

Но где я сердце укрою?
Безысходна холодная мгла,
И ночь мне в душу совою
Кричит: Предала! Предала!

О молчи! Никогда не забуду
Про горькую долю его,
Каждый вечер молиться я буду
За бессмертную душу его.

И когда огневые зарницы
Заблестят при последней трубе,
Боже, Боже, я буду молиться
О Твоем убиенном рабе.

Покарай, только дай мне силы,
Не оставь на суровом пути,
А ты, кому я изменила,
Кого предала – прости!
15 июля 1949 г.
Актюбинск

* * *
И вот опять глухое бездорожье,
Неведом путь, ночная даль темна,
Но надо мной есть благость воли Божьей,
Его любви святая глубина.

Зачем роптать на свой суровый жребий?
Мне тайный голос шепчет: не жалей!
Быть может, я увижу звезды в небе,
Опять вдохну ночную тишь полей…

О Боже мой! Так много сердцу надо…
Что впереди? Не знаю ничего…
Но в тайный час струится в сердце радость,
Горячий свет из Царства Твоего.

И счастлив тот, кто принял все тревоги,
Кто перенес все скорби, все кресты,
И счастлив тот, кто умер на дороге,
Не пережив безмерной Красоты.

Я все приму покорно и бездумно,
А Светлый Лик все ближе, все ясней…
И пусть другим покажется безумным
Блаженный бред о радости моей.

Что есть восторг, который больше счастья
Среди цепей, среди тягчайших мук,
Что Ты со мной, что вся душа во власти
Твоей любви, Твоих всесильных рук.
Июль 1949
Актюбинск

* * *
Снова сердце в тревоге бессонной…
Ты горишь ли, моя звезда?
Снова тягостный бред эшелонов,
Ночи, тюрьмы, гудки, поезда.

Но сквозь тяжесть тревожного бреда
Жадным сердцем я слушаю тьму…
Этот путь мой, он снова неведом,
Снова сердце стремится к нему.

Духота беспокойных вокзалов,
Ночи, тюрьмы, гудки, поезда…
Сердце, сердце, ты разве устало?
О, не верю!.. О нет, никогда!

Я не знаю, что завтра случится,
Расширяется сердце в груди…
Неизвестность - как дивная птица.
Как надежда летит впереди.
Июль 1949
Актюбинск

* * *
Пусть говорят, что Ты велик во гневе
И страшен Ты в величии Своем,
Но за окном высокие деревья
Твердят одно: Твоя любовь во всем.

Веселых птиц ликуют перезвоны,
О радости деревья шелестят,
Глядят на мир светло и изумленно
Глаза невинных маленьких котят.

И в мире нет проклятия и скверны,
Безгрешен мир и вся земная плоть,
И всю её в любви Своей безмерной
Благословил для радости Господь.
Июль 1949
Актюбинск

* * *

Глубока Красота земная,
У души не хватает сил…
Господи, я не знаю
За что Ты меня полюбил.

Я не знаю, во что я верю,
Отчего мое сердце поет,
Только настежь распахнуты двери
В лучезарное Царство Твое.

Мир цветущий, родной и зеленый,
Вот он, Господи, светлый Твой храм!
Я молюсь зеленеющим склонам,
Тихим рощам, высоким горам.

Я молюсь одиноким дорогам,
Мраку ночи, пылающим дням,
Шумным речкам, звенящим порогам
И широким прибрежным камням.

Дальним звездам, что в небе застыли…
Столько лет пробиралась сквозь тьму!..
Я приду к Тебе: Господи, Ты ли?
И колени Твои обниму.

И глубокая радость земная
Над глубокою тишью могил…
Господи, я не знаю
За что Ты меня полюбил.
Июль 1949 г.
Актюбинск

* * *
Даль бескрайняя, путь неизвестный,
Днем и ночью решетка окна…
Не Твоею ли волей чудесной
Тайно в сердце вошла тишина?

Но какие еще испытанья
Ты готовишь на новом пути,
И великое Радость-Страданье
Не дано ли мне в мире найти?

Отдаюсь неизбежному року,
Принимаю неведомый путь…
Знаю, Ангел в пустыне пророку
Мечом рассекает грудь.

Дай мне силы Твоей необъятной,
Мой тоскующий дух возвелись,
Пусть сожжет меня дух беззакатный
И любви Твоей пламенный бич!

И приму я, о Боже, не споря
В неизвестном далеком краю
То, что больше и счастья и горя,
Что превысит меру мою.
Июль 1949 г.
Актюбинск

* * *
Дорога дальняя, дорога пыльная…
Но где же, Господи, где Дом Отца?..
Я знаю, Господи, я очень сильная,
Но только сильная не до конца…

Так много строено на почве зыбкой,
И столько горечи, утрат и бед…
Мне снится, Господи, Твоя улыбка
И тихо льющийся вечерний свет…

О как устала я в пути-дороге!
Но радость вспыхнула на склоне дня…
Я вижу, Господи, Ты на пороге.
Ты близко, Господи. Прости меня.
Июль1949 г.
Актюбинск

* * *
"Убогий художник создал небо…"
Александр Блок
Господи, где Ты? Тебя зову я…
Но в пламенном свете, в раю родном
Я буду всегда вспоминать, тоскуя
О бедном небе, о небе земном.

Я всё припомню в пламенном свете, -
Снега, и дороги, и дым костров,
И буду грустить о дальней планете,
О маленькой точке среди миров.

И мир со слезами, грязью и кровью
В раскрытое сердце приму я весь
И буду любить щемящей любовью,
Любовью земной, неведомой здесь.

И буду любить я луч солнца алый,
И шелест травы и трепет листа…
На эту ведь землю с холма упала
Огромная тень Твоего креста.

Благословлю я всю скорбь земную,
Всю боль обманувшей меня мечты,
Всю бедную землю, землю родную,
Где звал за собою, Господи, Ты.
Август 1949
Актюбинск

* * *
Море света, безмерного света…
Сны взыскующей Бога души…
Как вы тихи, дома Назарета,
Как отрадно в вечерней тиши!

Это небо - его ль мы забыли?
Это небо мы видим во сне,
Благовещенья белые крылья
Трепетали в его глубине.

Но какое дыханье, Мария,
Молодого касалось лица?
И глубокие тайны какие
Открывались тебе до конца?

Море света, безмерного света,
Тишины, не имеющей дна,
А в вечерней пыли Назарета
Небывалой любви глубина.
Август 1949
Актюбинск

* * *
Море палящего света.
Кровь ударяет в висок…
Сын мой! О Господи! Где Ты?
Господи! Крест твой высок…

Мать твоя плачет, тоскуя,
Бедное сердце в крови,
К этому сердцу прижму я
Милые ноги Твои.

Сердце, залитое кровью,
Как я хранила в пути,
Как я хотела с любовью
К сыну его донести.

Вот донесла, я с Тобою,
Рядом. А сердце, звеня
В грудь ударяет прибоем…
Сын мой! Ты слышишь меня?

В мрак наступающей ночи
Солнечный луч протяни.
В матери скорбные очи,
Господи, Сын мой, взгляни!
Август 1949
Актюбинск

* * *
Вот исполнят сейчас приговор…
Вот шаги! Это верно ко мне!
Двери. Двери. Потом коридор.
Снова двери. И дальше - конец.

Скрипнул снег под ногами. Темно.
Чуть морозная ночь на дворе…
Но увидеть уже не дано
Погасания звезд на заре…

Жизнь, о жизнь! Так тебя я люблю,
Как еще никогда, горячо,
Так тоскую, так страстно молю:
Загорись на мгновенье еще!

Только миг, а потом умереть…
Снег скрипит, но не видно ни зги…
Боже, Боже! Не Ты ли? Ответь.
Не Твои ли я слышу шаги?

В смертный час Ты приходишь помочь.
Я гляжу в непроглядную тьму…
Не Твоим ли дыханием ночь
Прикоснулась к лицу моему?
Август 1949
Актюбинск

* * *
Глух как пустыня двор оснеженный…
Наш приговор суров, -
Завтра наутро тела казненных
Бросят в глубокий ров.

Солнце, о солнце! Ты встанешь вскоре
В снежной родной тиши…
Будут служить панихиду в соборе
За упокой души.

Снова зажжется багряный вечер
Божьей незримой рукой,
Будут гореть восковые свечи
Тихо за наш упокой.

Скоро ль конец по воле Господней
Выстрелам, ночи, шагам?
Боже, спаси, помоги нам сегодня!
Завтра - мы будем Там.
Август 1949
Актюбинск

* * *
Не Ты ли, Господи? Дорогой длинной
Идти без устали в пыли, в крови,
И вдруг почувствовать в ночи пустынной
Прикосновение Твоей любви.

Сквозь ночи вьюжные, сквозь ночи темные
Идти и мучиться так много лет
И вдруг почувствовать: преграды сломаны,
Ты близко, Господи, и хлынул свет…

И в свете хлынувшем рыданья глуше,
С Тобою, Господи, наедине…
Мою Ты, Господи, всю видишь душу,
Как много темного еще во мне.

Но снова отдано мне детство раннее,
Травы дыхание и дрожь листа,
Такое близкое, такое дальнее,
Такое чистое, как лик Христа.
Август 1949
Актюбинск

* * *
"Господи, дай долюбить…"
Достоевский "Братья Карамазовы"

Прошли года. Но я опять всё та же.
Неведом путь. Ещё далек покой…
Меня томит моя земная тяжесть,
Но Сам Господь создал меня такой.

Прекрасен мир. В полете стынут горы.
Но, Боже мой! Могу ль я не грустить?
Прошли года. И мне давно за сорок.
Но знаешь Ты, я не могу вместить…

Во мне горели страсти, не сгорая,
Кипя в груди томительным ключом…
Но почему судьба моя такая -
Идти почти монашеским путем?

Не знаю я, лишь знаешь Ты, Единый,
Какие силы умерли во мне…
Я - как река, затянутая тиной,
Бог знает что таится в глубине…

Всю жизнь свою о чуде я просила,
О чуде том, чтоб два слились в одно,
Но сил моих для чуда не хватило…
Любви иль сил? Но это все равно…

Пусть вся душа в стремительном полете…
Дай долюбить сегодня на земле…
Я не могу горячий трепет плоти,
Я не хочу его преодолеть…

Пусть знаешь Ты, кого в тоске зову я,
Направишь Сам Ты все пути мои,
Дай утолить горячую, простую,
Земную жажду чувственной любви.
Август 1949
Актюбинск

* * *
Вновь дыханье судьбы неизбежной,
Всё, что будет, покорно приму…
Спит еще городок безмятежно
В голубом предрассветном дыму.

Занимаются зори далеко,
На рассвете строга тишина…
Я в скорби своей одинока
И в счастье своем одна…

О как часто душа тускнеет,
Поникла от смутных тревог!..
А в окно тюремное веет
Ветер воли и дальних дорог.

Боже, Боже! Так много мне надо,
Про это Ты знаешь Сам…
Тихий дым над уснувшим садом
Незаметно уплыл к небесам.

Пусть не знаю, кого зову я,
Но с тревогой и трепетом пью,
Как влагу с небес дождевую,
Господи, радость Твою.
Сентябрь 1949
Уральск

* * *
Тюрьма ль холодная, сума ль голодная,
Ты знаешь, Господи, пути мои.
В тюремной камере - душа свободная,
Но страшно, Господи, что нет любви.

Так долго тянутся века разлуки…
Дороги спутаны… снега, буран…
Земля изранена и стонет в муке…
Мне больно, Господи, от этих ран.

Пути завьюжены, равнины белы,
Мелькают станции в ночных огнях…
Что слишком мало я любить умела,
Прости мне, Господи. Спаси меня.

Увижу ль зарево в ночи таинственной?
Услышу ль: ангелы вдали поют?
О дай мне, Господи, мой свет единственный,
Мой свет немеркнущий - любовь Твою.
Ноябрь 1949
Уральск

* * *
Последние порваны нити,
Расчеты с добром и злом…
Отлетает Ангел-хранитель,
Ангел смерти взмахнул крылом.

Господи, где Ты? Где Ты?
Далеко ли Твои небеса?
Белым снегом так дивно одеты
Погруженные в сон леса…
Февраль 1950
Красноярск

* * *
Земля снегов. Земля ночных рыданий
Над снежным полем стелющихся вьюг.
Изгнанья край. Земля твоих страданий,
Твоих предсмертных одиноких мук.

Четвертый раз живу на этом свете,
В последний путь, должно быть, мне пора!
Трех жизней след - разносит снежный ветер
Лишь угольки погасшего костра…

Но жизнь одну я вспоминаю снова,
Она к твоей приблизилась судьбе,
Она была печальной и суровой
И сладостной, как песня о тебе.

Прошли года, и молодость мелькнула,
И не поднять разбитых на смерть крыл…
Покойный друг, вот я опять вернулась.
Далекий друг… но больше нету сил.

Что впереди? Как долго жить осталось?
О чем опять поет в ночи пурга?
Я знаю лишь, что в мире есть усталость,
Таежный мрак, глубокие снега.

И тяжелы надломленные крылья,
И дальний путь уводит в ночь, в пургу…
Я так устала, Александр Васильич,
Мне кажется, я больше не могу.
Февраль-март 1950
Деревня Козылган
Красноярского края

* * *
"Смерть, где жало твое?"

Где ангел смерти в одеяньи черном?
Рвалась пурга, кипела ночи мгла…
Как много раз душа ждала покорно
Прикосновенья страшного крыла!

Стихал буран над снежной пеленою,
И таял мрак, как на рассвете сны,
И снова жизнь сверкала предо мною
Всем торжеством, всей радостью весны.

И я гляжу как с колокольни. Светел
Далекий путь в сиянии лучей,
Вокруг лица прохладный веет ветер,
Тревожен крик испуганных грачей.

О сердце, сердце! Разве ты забыло
Палящий зной и запахи земли?
Ты помнишь, сердце? Это было, было!
И таял снег, и яблони цвели…

Где старость, где? Лишь сердце стало шире.
Оно звенит, предчувствуя весну…
Я прожила три жизни в этом мире
И разлюбить не в силах ни одну.

Был путь кремнист, крутыми были склоны,
Так тяжело, так трудно было жить…
Но я хочу к простреленным знаменам
С благоговеньем губы приложить.
14 июня 1959
деревня Большой Улуй Красноярского края

* * *
Дождик к окнам приник поцелуем,
Мглой осенней одето село,
Темный вечер грустит над Улуем…
Скоро ль, Господи, будет светло?..

Скрыто тайной от нас роковое.
Я уеду ли? Здесь ли умру?..
Пожелтевшей березка листвою
Истомленно дрожит на ветру…

Желтым листьям кружиться и падать,
Скоро вьюги во тьме запоют,
И какая-то грустная радость
Наполняет душу мою.

Вот иду по осенним дорогам,
Где листвы золотой торжество…
Мне от жизни надо так много,
Что не надо почти ничего.

Пусть листва облетит золотая.
Голова моя станет седой,
Это жизнь моя прожитая
Путеводною светит звездой.

Это сердцу навеки мило
Отошедшее в вечность давно,
Это всем, что когда-то любила,
Вечно юное сердце полно.
Октябрь 1950 г.
Б.Улуй

* * *
Воспоминанья грустны и нетленны:
Москва в огнях, вечерние снега…
Моя любовь была несовершенна,
Моя любовь мне вечно дорога.

И я тебе – огнями ночь блестела –
Несла сама, доверившись судьбе,
Мое земное пламенное тело,
Всей юностью покорное тебе.

Но в час свиданья, жаркий и тревожный,
Ты не зажегся от его огня,
Ты взял его, скупой и осторожный,
И взяв его, не полюбил меня…

И от тоски бесплодной, от томлений
Мелькнуло все, как небывалый сон,
И в час прощальный в сумерках весенних
Моя любовь растаяла как стон…

Воспоминанья грустны и нетленны,
И все светлей на темном склоне дня
Мой юный бред, печальный и блаженный,
Моя любовь, томившая меня.
5 ноября 1950 г.
Б.Улуй

* * *
Тронул зимний холодный иней
Темный пепел волос сединой,
Только сердце мое не застынет
Этой долгой зимой ледяной.

Не осталось камня на камне
От жизни, сожженной бедой,
Но душа выходит из пламени
Как феникс, всегда молодой.

Я не верю, что близко старость,
Что печальных седин не счесть…
В небе - зарево новых пожаров
Или новых восходов - Бог весть!

Кто знает всю меру силы?
Далек ли конец пути?
Я в жизни мало любила…
Прости меня, Боже, прости!

Вновь запела сибирская вьюга…
Разгадаю ли зовы пурги?..
Есть любовь, как тлеющий уголь…
Мою Ты костром зажги!

Чтоб из пламени, душного дыма,
Чтоб из пепла обугленных дней
Поднялась душа невредимой
В вечный пламень Любви Твоей.
5 ноября 1950
Большой Улуй

* * *
Горят лучи весеннего рассвета
И тает снег в полях,
Омыта кровью Нового Завета
От древних мук усталая земля.

И зимний сон, холодный сон нарушен,
Шумя, бегут ручьи…
Живым огнем лучи струятся в душу,
Лучи весны, лучи Твоей Любви.

К Тебе, клубясь, восходит синий ладан,
Слова священных книг,
Еще далек, еще не весь разгадан
Твой огневой, Твой лучезарный Лик.

И лишь в душе неугасимым светом
Горят Твои черты…
О Солнце, Солнце! Отзовись мне: где Ты?
Ведь Солнце – Ты. Все в мире только Ты.
Январь 1951 г.
Б.Улуй


* * *
Ты воскреснешь и этой весною,
Огнями сияет Твой дом…
Господи, Ты со мною,
Осени мою душу крестом.

Исполню ль Твои заветы?
Об этом не знаю я…
Но каким обжигающим светом
Мне светит любовь Твоя!

Весеннее небо в пожаре,
По весеннему воздух тих,
И славят безгрешные твари
Всесильного Бога живых.

Я вся пред Тобою, - земная,
Земную жизнь возлюбя,
И я ничего не знаю,
Я только люблю Тебя!

И глядит из далекого рая
Побледневшая в небе звезда…
Все проходит. Все умирает.
Только Жизнь жива навсегда.
8 апреля 1951 г.
Большой Улуй

* * *
…Счастливей моего ли и свободней
Или порабощенней и мертвей?
Б.Пастернак

О, жизнь моя! В глухих снегах дороги,
Безумство вьюг в холодной вышине…
О жизнь моя! Угрюмые остроги
И неба синь в решетчатом окне.

Забуду ль то, чему нельзя забыться?
В окне тюрьмы бездонна неба синь…
И в грустный час на душу тень ложится
От вековых, от каменных твердынь.
Пусть эта тень ложится молчаливо
Как тень большого черного крыла…
Ответь, душа, была ли ты счастливой?
Была ли ты свободной? - Да, была.

Пусть много мук таит холодный камень,
Заветных строк на нем ты не пиши…
Но в нем горит неугасимый пламень
Моей живой нескованной души…

В стенах тюрьмы так часто воля снится,
Простор морей, сияние зари…
Душа, вспорхнув, взовьется вольной птицей
И в небесах неведомых парит…

В стенах тюрьмы, веками неизменных,
Вечерний свет, и я у ног Христа…
И рухнут там незыблемые стены,
Где торжествуя шествует мечта.
8 апреля 1951
Большой Улуй

* * *

Дороги, куда вы ведете?
Затеряно сердце в глуши…
А дух в беспокойном полете
Стремится за грани души.

О, где ты, спокойная зрелость,
Где мыслей изваянных медь?
Я думала, юность сгорела,
А ей невозможно сгореть…

Какие затронуты струны?
Какие зовут голоса?
Моя бездорожная юность
Готова поднять паруса.
25-26 июля 1951 г.
Б.Улуй

* * *
Господи, спаси меня, дай веры!
Где Твой Лик, исполненный огня?
Вновь туман колеблющийся, серый
Наплывает на меня…

А над миром жаркое дыханье,
Властное дыханье Красоты,
В блеске вод и листьев трепетаньи,
Господи, Твои черты…

Но в сияньи мира несказанном
Тайной скорби темная струя,
В нем горит трепещущая рана,
Господи, Любовь Твоя.
25 июля 1951 г.
Б.Улуй

* * *
О Боже, прости меня, Боже!
Не создано мной ничего…
Иду я глухим бездорожьем
За светом креста Твоего.

В скитаниях долгих, бесцельных
Твой свет просиял мне в пути…
Во имя любви беспредельной
Прости меня, Боже, прости!
26 июля 1951 г.
Б.Улуй

* * *
Искать Тебя. Отдать свой дух скитаньям.
О где же Ты, нам показавший Свет?
Но верю я, святым Твоим дыханьем
Огромный мир таинственно согрет.

И в тишине над сонными лугами,
Когда на землю сумерки легли,
Не Ты ль прошел неслышными шагами,
Оставив след невидимый в пыли?

Течет река среди кустов уснувших,
Багряный свет облил ее струи,
И вижу я в ее волнах блеснувших
Твой долгий взгляд, исполненный любви.

Глубок и тих вечерний свод небесный,
Тиха земля. Благословен их сон…
Ведь в них простых, блаженно-бессловесных
Твой светлый лик на миг запечатлен.
26 июля 1951 г.
Большой Улуй

* * *
О сердце, былого не трогай,
Забудь обманувшие сны!
Светла предо мною дорога
В холодном сияньи Луны.

И благостен вечер июля,
Омытый святой тишиной,
Дома и деревья уснули
Под сладостной желтой луной.

Гляжу на закрытые ставни,
На листья, почти не дыша,
И радостью новой и давней
Тревожно омылась душа.

И небо склоняется низко,
И дворик травою зарос,
И все мне так близко, так близко,
И ближе всего – Христос.
26 июля 1951 г.
Большой Улуй

* * *
Богатств моих не взвесить на весах.
Прекрасен мир. Благословенно лето.
Весь мир кругом – зеленый, пышный сад,
Июльским солнцем сладостно согретый.

Ни тени туч в бездонных небесах,
Ни облаков, и лишь потоки света,
И в блеске их роскошные леса
Ликующими птицами воспеты…

А тихий вечер яркую луну
Во тьме небес затеплит как лампаду,
И я пройду по смолкнувшему саду
Благоговейно слушать тишину.

Так, Господи, Тебя я вспомяну,
Любовь мою, души моей Отраду.
1 августа 1951 г.
Большой Улуй

* * *
Я не знаю… не знаю, кто ты…
В снежном мраке, в метелях, в пальбе…
Исступленно спеша, пулеметы
Простучали о страшной судьбе.

Передана вьюгой депеша,
И вливаясь в ночную пургу,
За выстрелом выстрел поспешно
Захлебнулись в метельном снегу…

За смертью настанет забвенье…
Разгадаю ль твои черты
Сквозь жарких похвал исступленье
И черную грязь клеветы?

Воронье отшумело на тризне,
Растаял выстрелов дым…
Но наши далекие жизни
Переполнены ритмом одним.

Я не знаю твоей могилы
И куда ты навеки ушел,
Но смерть помешать не в силах,
Чтоб душа повстречалась с душой.

И в какой-то торжественный вечер
В огромных, холодных снегах
О печальной, о сладостной встрече
Опьяненная пела пурга.

Как назвать нашу встречу с тобою?
Пронзено мое сердце до дна…
Над стихией, над вьюгой, судьбою
И над музыкой смерть не вольна.
8 ноября 1951
Большой Улуй

* * *
Стремлюсь к Тебе. Еще идти куда мне?
В холодный мрак, безвыходную тьму?
В тоске разбить ли голову о камни,
Чтоб Ты помог неверью моему?

Мне страшен мир, разрозненный на части,
В нем Бога нет, и даль его пуста…
В Тебе одном вся музыка, все счастье,
Весь мира блеск, вся жизни полнота.

За мною путь, мучительный и длинный,
Уходит вдаль и тонет в темноте…
Всю жизнь свою я знала долг единый,
Суровый долг служенья Красоте.

Ее искала жадно и тревожно,
Отдав себя скитальческой судьбе,
Но от путей запутанных и сложных
Незримый мне, Ты звал меня к Себе.

И миг настал, сияньем озаренный,
Бледнеет ночь, и тает темнота…
Я вижу свет очей Твоих бездонных,
Твой дивный лик я вижу, Красота!

Но вихрем вдаль неверие уносит
Тот светлый миг, и, падая во тьму,
Душа тоскует, мучится и просит,
Чтоб Ты помог неверью моему.

В Тебе одном вся мира бесконечность,
Сиянье звезд, поющие ручьи,
А я отдам всю землю и всю вечность
За миг один Твоей живой любви.

О дай душе, тоскующей у двери,
В Твоей любви навеки потонуть!..
О Господи, спаси меня. Я верю,
Вся жизнь в Тебе, вся истина и путь…

О дай мне в час, когда не дышит ветер,
Моей душе молящейся скорбя,
Твой Божий мир увидеть на рассвете
И в тихий час почувствовать Тебя.

Увидеть мир, объятый тишиною,
Глубоким сном уснувшие сады
И в бледном небе, тронутом зарею,
Мерцанье бледной утренней звезды.
2 мая 1952 г.
Большой Улуй

* * *
Годы темные, годы суровые,
Пусть вы горькою скорбью полны,
В сердце, вспыхнувшем радостью новою,
Озарились вы светом иным.

Сквозь минувшие годы далекие -
Не слезами ли жизнь залита? -
Смотрят в душу мне очи глубокие,
Все понявшие очи Христа.

Боже, Господи, свет мой единственный,
На рассвете далекого дня
В час, неведомый сердцу, таинственный
До конца полюбивший меня.

Новым взором былое измерила,
И душа поняла, озарясь,
Как в тебя я, не веруя, верила,
Как молилась Тебе, не молясь.

И сквозь темные годы печальные
Дивный благовест в сердце поет,
И опять песнопенья пасхальные
Воскресение славят Твое.

И сквозь годы страстные и страстные,
Озаряя сияньем любви,
Смотрят в душу мне очи прекрасные,
Все понявшие очи Твои.
2 мая 1952

В ИЗГНАНИИ
 
Не слышно больше шума поездов.
Здесь тишина. Окончена дорога.
И в тишине об отлетевшем снов
Не замутит напрасная тревога.

Ни радости, ни горя впереди.
Пройдут года, и в тихий час разлуки
Сложу крестом я мирно на груди
Навеки успокоенные руки.

И, может быть, в черемуховый час
Задребезжат в пыли вечерней дроги,
И провезут меня в последний раз
По много раз исхоженной дороге.

________________

Я не хочу иллюзий никаких,
Пустых надежд, влекущих вдаль обманов,
И пусть умрет звенящий в сердце стих
Среди снегов, среди ночных туманов.

Не жди, душа, сжигающей любви,
Чудесных встреч и не молись о чуде,
Но тихий мир вокруг благослови,
Последний путь благослови: да будет!

Здесь не расти душе ни в даль, ни в ширь,
Не ждать с тоской и трепетом чего-то…
Я в глубь иду, и тих мой монастырь,
В широкий мир захлопнулись ворота.

_________________

Пройдут в тиши, о Господи, года,
Решится спор неверия и веры,
И все навек потонет без следа
В Твоей любви без края и без меры.

Твой светлый лик во всем я узнаю,
Гляжу на мир прозревшими глазами,
Я Божий мир, прекрасный мир залью
Моей любви горячими слезами.

Но знаешь Ты, о знаешь только Ты,
Какой ценой дается нам бессмертье,
И для Твоей познанья Красоты,
Какая боль мне выковала сердце.
3 июня 1952
Большой Улуй


* * *
Вот предо мной страницы древней Книги,
Впитавшей столько радости и слез,
Но я нему неверия вериги,
Еще далек Христос.

О никогда, нет, никогда на свете
Моей душе веков не переплыть,
Мне не бывать в далеком Назарете,
Вблизи Тебя не быть.

Мне не дано под синью неба знойной
Твоих очей увидеть тихий свет,
И за Тобой под гул толпы нестройный
Мне не идти вослед…

И жаркий ветер, веющий оттуда,
Не сможет мне принесть слова Твои…
Но я хочу, о Господи, не чуда,
Хочу Твоей любви.

Но я всегда, о Господи, повсюду,
Среди разлитой в мире красоты,
В сиянье звезд, в цветенье мира буду
Искать Твои черты…

За годом год пройдут года, быть может,
Как пыль осядет жизни суета,
И будет все отчетливей и строже,
Все зримей Красота.

И в тихий час таинственной порою
Вдруг вспыхнут неба дальние края…
То над землей вечернею зарею
Горит любовь Твоя.
8 июля 1952 г.
Ново-Никольское

* * *
Все суровее сердце, все строже.
Небо в пламени. Там - Божество,
Там бесчисленных ангелов Божьих
Ослепительных крыл торжество…

Не Твою ли последнюю вечерю
Славят ангелы, гимны поют?..
Я люблю Тебя, Сын Человеческий,
Полюбивший землю мою.

И куда б за превратной судьбою
Не влеклась я тревожно вослед,
Навсегда мое сердце с Тобою,
Боже, Господи, тихий мой свет…

_______________

Мирно озеро спит голубое.
Вдоль спокойных его берегов
Ты проходишь, ведя за собою
Загорелых, босых рыбаков.

Галилеянин бедно одетый,
Смуглый лик Твой задумчив и тих,
Озаренный Божественным светом
И сияньем цветов полевых.

Только тайна горячих видений
Никому не открыта до дна,
Тайна дивных Твоих откровений,
Озарений Твоих глубина.

Но простой материнской любовью
Богородицы лик озарен,
И простой человеческой кровью
На Голгофе песок обагрен.

И в простой человеческой муке
Распростерты над гневной толпой
Пригвожденные к дереву руки,
Примирившие небо с землей.
8 июля 1952
Ново-Никольское


О, НЕ ГРУСТИ!

О не грусти! Земное минет горе.
Пожди еще. Неволя недолга…
В одну любовь мы все сольемся вскоре,
В одну любовь, широкую, как море,
Что не вместят земные берега.
А.К.Толстой

Неслышно день склоняется к закату,
И скоро ночь зажжет свои огни…
О вспомни, сердце, все, чем ты богато,
Любуйся им и бережно храни.

О не грусти, когда пирует юность,
Но долгий путь за все благослови,
Ведь моря плеск и тихий вечер лунный
И трепет звезд – они твои, твои!

Пусть близок час, конец земной дороги,
И отшумят и в вечность канут дни,
И буду я, забыв про все тревоги,
Спать вечным сном в березовой тени.

О не грусти! Еще цветет природа,
И радость жизни льется через край…
Взгляни на мир с любовью в час ухода
И уходя его благославляй…

О распахнись, прощаясь с жизнью, сердце.
В дыханье многих жизней оживи…
Быть может то, что называют смертью,
Всего лишь миг свершившейся любви.
25 августа 1952 г.
Ново-Никольское

* * *
В сиянье звезд, в мерцании рассвета,
В пыланье зорь искать Твои черты…
О кто Ты, Иисус из Назарета?
Душа грустит.. Ответь мне: кто же Ты?

В рассветной мгле дыханья не подслушать,
Не различить шагов Твоих вдали,
И на мою тоскующую душу
Века неумолимые легли.

Стою в тоске пред запертою дверью,
Молюсь Тебе, мучительно скорбя…
Как буду жить? Вернусь ли вновь к неверью,
В холодной мгле останусь без Тебя?

В ночной дали теряются исканья…
Далек мой путь, но я храню во мгле,
Храню в душе единственное знанье,
Что без Тебя нет жизни на земле.

О пусть на душу, мучимую жаждой,
Века неумолимые легли,
Но кто Тебя почувствовал однажды,
Тому ничто все идолы земли!

И я с душой, усталой от исканий,
Не одолев смертельного врага,
В святую ночь земных Твоих страданий
Зажгу свечу страстного четверга.

О кто Ты, Иисус из Назарета?
Ответа нет. И даль веков темна…
И лишь в душе неугасимым светом
Любовь к Тебе навеки зажжена.
12 сентября 1952 г.
Ново-Никольвское

* * *
В житейском море плыть, изнемогая,
В ночную даль, подобно кораблю…
Я ничего, о, Господи, не знаю,
Я знаю лишь, что я Тебя люблю.

Неверье дышит холодом и смертью,
И я во тьме не вижу ничего,
Мое земное, трепетное сердце
Так далеко от сердца Твоего.

И я напрасно спрашиваю море:
- О чем звучит немолчно песнь твоя?
Ответа нет в многоголосом хоре,
Звучащем слитно хоре бытия.

Но в черный час моей холодной ночи,
Когда тоска сожмет тисками грудь,
Твои во тьме сияющие очи
Вдруг озарят мой неприглядный путь…

И я пойму, о чем шумят мне волны,
Постигну я пьянящий голос гроз,
И станет сердце радостным и полным
Любви к Тебе и благодатных слез…

Я все любить горячим сердцем буду, -
И свод небесный, и морское дно,
В Твоей любви, струящейся повсюду,
Так нераздельно слитые в одно.
13 сентября 1952 г.
Ново-Никольское

* * *
В этом мире, где грохочут битвы,
Черной тучей вьется воронье,
Я шепчу единую молитву:
Да приидет Царствие Твое!

В дальней изнуряющей дороге,
В долгие безрадостные дни
Всех бездомных, нищих и убогих
Ты в любви Своей соедини.

И дорога грустная земная
Озаренной в памяти встает…
Ничего я, Господи, не знаю…
Да приидет Царствие Твое!

Плачут дни осенними слезами,
Все больней сжимает грудь тоска…
Только Ты глубокими глазами
Поглядел на мир издалека.

Дивный взгляд, исполненный печали,
Снова душу миру отдает…
Этот мир, он весь слезами залит…
Да приидет Царствие Твое!

Грустно мне с землею расставанье,
Дорог мне земной суровый плен,
Но когда окончатся скитанья,
Отдохну я у твоих колен…

Тихий свет, струящийся из рая,
Озарит земное бытие,
И прошепчут губы, умирая:
Да приидет Царствие Твое!
14 сентября 1952 г.
Ново-Никольское

* * *
На Тебя одного уповаю…
Да святится имя Твое!
Если сердцем Тебя открываю,
Открываю я вновь бытие.

И прекрасные звездные очи
По иному над миром горят,
И по новому гневно рокочут,
И тоскуют и дышат моря…

И души из неведомой дали
Не коснулся ли, Господи, Ты?
Не Твои ли шаги прозвучали?
Не Твои ль просияли черты?

И в томлении ночи безмолвной
Только Ты, показавший нам Свет,
Как Божественной музыки волны,
Как торжественный мира расцвет…

И готово с душой моей слиться,
Заливая земные края,
Все, что в мире звенит и струится,
Совершенная радость Твоя.
20 сентября 1952
Ново-Никольское


ОБЛАКА

И день и ночь все думаю об этом, -
Любить Тебя, припасть к ногам Твоим…
Горит рассвет над древним Назаретом,
И к облакам плывет неслышно дым…

В Твое окно ударил луч восхода,
Улыбкой мать уже согрела дом,
И плотник, старый и седобородый,
Уже склоняется над верстаком.

Здесь дом Твой, Иисус из Назарета,
Семья, что благочестия полна,
Ты в ней, как луч таинственного света,
Как незнакомой музыки волна…

Весь пред Тобой Твой путь земной недлинный,
Что быть должно, Ты знаешь наизусть…
А в ощущеньи тождества с Единым
Такая радость и такая грусть.

Какие сны зажглись в Твоей пустыне?
Вот облака, их смене нет конца…
Но там, вдали, за беспредельной синью
Родимый дом. Желанный дом Отца.

Начертан путь. Решенье неизменно,
И чаша здесь. Ее нельзя не пить…
Ты должен стать страданьем всей вселенной,
В единый стон земное горе слить.

Пусть облака плывут за облаками,
Настанет час, и день придет к концу…
И в час ночной, простясь с учениками,
Ты скажешь им, что Ты идешь к отцу.

Пусть будет боль казаться бесконечной,
И у креста замрет, тоскуя, Мать,
С Всевышним связи сладостной и вечной
Уже ничто не сможет разорвать…

Пусть облака уходят в путь далекий,
Плывут, плывут… В сиянии лучей
Восходит день. Но грустен взгляд глубокий
Огромный мир вмещающих очей.

Задумчив Сын. А Мать не отрывает
Подолгу глаз от милого лица,
И знает все и сердцем прозревает
Весь путь Его до самого конца.
25 сентября 1952
Ново-Никольское

* * *
…ибо иго мое благо и бремя Мое легко.
Матф. 11, 30

Снова осень шумит по пустынным оврагам…
Верю, Боже, в одно глубоко,
В то, что иго Твое несравненное благо,
Что желанное время легко.

Грустных весен моих отпылали пожары…
О, как сердце устало в пути!..
Ты прости мне мою одинокую старость,
Безлюбовную юность прости.

Пусть лежит предо мной только поле нагое,
И пути одиноки мои,
Ты со мной, Ты, явившийся вестью благою
Всеобъемлющей Божьей любви.

Пусть надвинется смерть темнотою ночною,
Пусть ослепну к земной красоте,
Но при чаше последней Ты будешь со мною,
Дай мне руку Твою в темноте.

Пусть на страшном пути, что от века неведом,
Привидений мучительный рой,
Отгони все виденья предсмертного бреда,
И глаза поцелуем закрой.

О как мечется дух, отлетая, тоскуя!..
Облегчи мне последний мой путь,
Дай, закрывши глаза под Твоим поцелуем,
В голубой глубине потонуть.
6 октября 1952 г.
Ново-Никольское

* * *
В огне свечей ликуют песнопенья…
Христос воскрес! Воистину воскрес!
Не знаю я, что значит воскресенье,
Грустит душа, ей не понять чудес.

Мой путь к Тебе над бездною по кручам.
О пусть далек непостижимый рай!
Казни меня. В глухом пути измучай.
Но об одном молю: не отвергай.

Я жажду ран Твоих нетерпеливо,
Кровавых ран, чтоб в них вложить персты…
Но все – лишь сон запутанный и лживый,
Тревожный сон, а пробужденье – Ты.

Когда в ночи слышней мольбы и стоны,
И грудь земли слезами залита,
Я вижу взгляд, из мрака устремленный,
Как тихий луч, глубокий взгляд Христа.

И верю я, - все горести на свете,
Все безысходной скорби глубины,
Бездомных плач, замученные дети
В Твоей любви навек заключены.

Не знаю я, что значит воскресенье,
О чем ликует колокольный звон,
Но я стремлюсь к единому спасенью,
Туда, где крест над миром вознесен.

Я быть хочу, о Господи, с Тобою…
Не Твой ли свет сияет нам вдали?
Не отвергай, я верю всей душою,
Что смерть Твоя – живая жизнь земли.
10 октября 1952
Ново-Никольское


* * *
Настанет час, забрезжит день сквозь тучи,
Твой светлый рай, сияние Твое…
А я люблю любовью самой жгучей
Печальное земное бытие.

О сохрани мне о минувшем память,
Дай унести с собою жизнь мою, -
Во тьме ночной колеблемое пламя,
Неповторимой музыки струю…

В Твоем раю, где будешь Ты со мною,
Дай не забыть, дай вечно вспоминать
Тот городок, разрушенный войною,
Где на земле со мной простилась мать…

В Твою обитель, Господи, святую
Дай унести сокровища мои, -
Осенний вечер, комнату пустую,
Последний взгляд, исполненный любви…

В Твоем раю, где льются песнопенья,
Где больше нет ни горестей, ни мук,
Дай испытать еще прикосновенье
Ее больных, ее горячих рук…

И там, где свет, где даль под солнцем дремлет,
Где вечный свет в безоблачном раю,
Ты все поймешь, Ты, полюбивший землю,
Отдавший ей святую кровь Свою.
25 октября 1952 г.
Ново-Никольское

* * *
Я читаю былого страницы
В тихий час угасания дня…*
Пусть Тебе не умею молиться,
Только Ты не оставишь меня.

Пусть неясны забытые строки,
В сердце врезан страдания след
И какой-то печальный, далекий,
В грустном небе мерцавший рассвет.

Где он вспыхнул во тьме надо мною,
Свет, зажженный Твоею рукой?
Я была ль за тюремной стеною
Или в дальней дороге морской?

Но в ночи, засиявшей лучами,
Не Твои ли, о Боже, черты,
Взгляд Твой, полный глубокой печали
И глубокой, как жизнь, красоты?

И как музыки дивные звуки
Отошедших страданий года,
И Твои благодатные уки
Надо мною везде и всегда.
28 января 1953 г.
Ново-Никольское
*Вариант: «В догорающем пламени дня.» - Н.А.

* * *
В моем глухом, томительном изгнаньи,
Где больше нет ни радостей, ни бед,
Я сохраню в душе воспоминанье
Моих былых, давно сгоревших лет…

В мое окно уж не стучится вьюга,
Тоской, тревогой, гибелью дыша,
Я не зову из снежной дали друга…
Быть может, ты состарилась, душа?

О пусть не раз душа рвалась на части,
Взлетала ввысь и падала на дно!..
Пусть счастья нет. Но это больше счастья,
Когда судьба и музыка – одно…

Пусть жизнь была загублена напрасно,
Когда в ночи кипела вьюгой мгла,
И крест мечты, печальной и прекрасной,
Я в тайный час на плечи приняла.

Я слышу вновь забытый голос вьюги,
Хмельных снегов неистовый прибой,
Метель поет о незабвенном друге,
Моим мечтам дарованном судьбой…

Она поет, она стучится в стекла,
Тоски, тревоги, страсти не тая,
Стучит в окно тюрьмы где не поблекла,
Но где сгорела молодость моя.
31 марта 1953
Страстная Неделя
Ново-Никольское

* * *
Ни дыхания ветра, ни грома,
Синим блеском горит небосклон,
И сиянием белых черемух
Расцветающий мир озарен.

И глубокое небо так ясно
Над едва шелестящей рекой…
Отчего ж в этом мире прекрасном
Я томлюсь одинокой тоской?

Птичий хор горячо и невинно
Славит Бога на том берегу…
Но без сладостной связи с Единым
Я на свете прожить не могу.

Все задумчивей лик Твой и строже,
Словно тайной Ты грустью томим…
Научи меня радости, Боже,
Озари меня светом Твоим.

Дай мне слиться с Тобой беззаветнее,
Одинокую скорбь превозмочь…
Над землею короткая, летняя,
Загорается светлая ночь…

Загорается, гаснет и снова
Светит солнце, и птицы поют…
Дай же сердцу, как песне, без слова,
Влиться, Господи, в радость Твою.

И поверить, что в мрачных острогах,
Что на темных путях бытия,
Что на самых тернистых дорогах
Совершенная радость Твоя.
6 июня 1953
Ново-Никольское

* * *
Во все времена земные
Ты и ночью глубокой светла.
Утешенье скорбящих, Мария,
Черноока, тиха, смугла…

Ликовали в душе песнопенья,
Откровений, видений не счесть,
В озаренное солнцем мгновенье
Услыхала ты дивную весть…

Ночью благостной, звездной, бездонной
В небе ангельский хор потонул,
И Младенец, тобою рожденный,
В бедных яслях спокойно уснул.


Но год за годом проходит,
И светел путь Божества,
Его восхваляют в народе,
Шумит океаном молва.

В одежде простой, не пышной,
Черноока, тиха, смугла,
Ты на свете жила неслышно,
Любила… и часа ждала.

И глаза твои грустные, темные
Ясно видели все впереди,
Ты страдание мира огромное
К материнской прижала груди.


К месту казни толпа спешила,
Лился с неба полуденный свет…
Напрягая последние силы,
За толпой ты бежала вослед…

Раскаленное небо пылало,
Высыхали от зноя уста…
Ты вдали, над толпой увидала
Три больших деревянных креста.

Как безжалостно смотрят солдаты,
Бесполезна, бессильна мольба…
Но для этого часа жила ты,
Совершилась твоя судьба.


Всех скорбящих великая радость,
Свет любви, прогоняющий тьму,
Ты горишь негасимой лампадой,
Тихим пламенем в Божьем дому.

Ты, чистейшее в мире созданье,
Ты, как солнце Господне, светла,
Для таинственной чаши страданья
Предназначена Богом была.

И в сиянии кроткого лика
Тайной грусти сквозит глубина,
Это вечною скорбью великой
Материнская грудь пронзена.
10-11 июня 1953
Ново-Никольское

* * *
Улеглась суета, и страстей отпылали пожары,
Скоро, может быть, жизнь одинокой свечой догорит…
О приди же ко мне, о приди, лучезарная старость,
И печальный мой путь ясным светом своим озари.

Шли ночные дожди и пылали горячие полдни,
Заносили снега, ураганы палящие жгли,
Проходили года, и сияние лика Господня
Все ясней и ясней в озаренной вечерней дали.

Вот опять на земле ликованье роскошного лета,
Но тоскует душа о единой, о Божьей любви…
Вижу солнце вдали, и сады и дома Назарета
И в счастливых слезах обнимаю колени Твои…

Улеглась суета, и страстей отпылали пожары,
Но тоскует душа, и трепещет и радости ждет…
О приди же ко мне, о приди, лучезарная старость,
К беззакатному дню, к беспечальной любви переход…

И когда до краев переполнится музыкой сердце,
Вспыхнет радостный миг, распахнется глубокая твердь,
Я увижу Тебя и постигну я таинство смерти,
Боже, смерти Твоей, победившей страданья и смерть.
3 июля 1953
Ново-Никольское

C R E D O

Пусть смерть загремит набатом,
Вере в жизнь я себя отдаю,
И в холодных лучах заката
Верю, Боже, в любовь Твою.

Верю, Боже, что все мирозданье,
Ропот моря и лепет ручья,
Трепет звезд и земли дыханье –
Это только любовь Твоя.

И при первых лучах рассвета
Взглядом, полным глубокой любви,
На меня Ты – я верю в это –
Поглядел и сказал: «Живи».

Я не знала Тебя, подрастая,
Не твердила молитв в тишине,
Но я верю, что воля святая
Указала дорогу мне.

И проникла помимо сознанья
Дивной музыкой в детскую грудь
Совершенная форма страданья,
Человеческий, Божеский путь…


Проносились безумные годы,
Выпивались все чаши до дна…
Но в скитаньях моих без исхода
Не сияла ль Твоя глубина?

И рвались этой жизни нити,
И казалось, я гибну на дне…
Но я верю, что Ангел-хранитель
Был послан тобою мне.

Как душа о тебе истомилась,
Сколько раз погружалась во тьму!..
Но кому бы я ни молилась,
Я молилась Тебе одному.

Демон, пламенем грозным одетый…
Не я ли звала его?
Но я верю – неправда все это –
Я любила Тебя одного.

О не надо видений мрачных!
Дай душе на исходе дней
Видеть мир, как в воде прозрачной,
Отраженным в любви Твоей.
Июль 1953 г.
Ново-Никольское

* * *
Смертный бой неверья и веры,
Кровь струится бесчисленных ран…
Дай уверовать в радость без меры,
Разгони непонятный туман.

Но все сладостней шум, все напевней
Галилейского моря в тиши,
И Твой город далекий и древний
Я вижу глазами души.

И садится вечернее солнце
За высокою дальней горой,
И пылает вечернее солнце
Над Твоею священной землей.

О Господи, как Ты близко!
Ты стоишь у меня за плечом,
Там, где солнце склоняется низко,
Ты горишь раскаленным лучом…

И над древним Твоим Назаретом
Кроткий лик Твой в вечерней тиши,
Озаренный Божественным светом,
Я вижу глазами души.
Июль 1953
Ново-Никольское

* * *
Час настанет, и вечером темным
Грозной смерти надвинется тень,
Ангел смерти крылом огромным
Погасит догорающий день…

Я не верю, о нет я не верю
В страшный призрак с косой роковой!
Там вдали, за таинственной дверью
Свет нетленный Любви Живой.

Пусть прервется земная дорога,
Но сердцем коснусь Тебя,
Я у ног милосердного Бога…
Как люблю умереть любя!

Пусть ослепнут земные очи,
Чтоб открылись глаза любви,
Чтоб во тьме наступающей ночи
Просияли черты Твои…

Я не верю в призрак зловещий,
Отвергаю могильную тьму,
И душа загораясь трепещет
Любовью к Тебе одному.

Смерть покроет вечернюю тенью,
Но душу тебе предаю…
Мой единственный свет и спасенье,
Я верю в любовь Твою.
30 апреля 1954
Большой Улуй

* * *
Прошли года с тревогой и борьбою,
И в небесах победный свет зари…
Стремлюсь к Тебе. Душа горит Тобою,
Одним Тобой душа горит.

Прошли года, и все растает дымом,
И жизнь свою начинаю вновь,
Я приношу любви неизмеримой
Мою земную малую любовь.

Была душа глухою и немою,
Но голос Твой воззвал ко мне в ночи,
И над моим неверием и тьмою
Твоей любви зажглись лучи.

Безмерность мук принявший терпеливо,
О дай во тьме искать Твои черты,
Дай прозревать в тумане слез счастливых
Нетленный свет бессмертной Красоты!

Прости мне все, - Твой тяжкий пот кровавый,
Прости мне все, чем согрешила я…
Там, в небесах Твоя святая слава,
А на земле – любовь Твоя.

О пусть во тьме бессильной злобы скрежет,
Проклятий стон, смятенные мольбы…
Стремлюсь к Тебе, и в сердце радость брезжит,
Как в раннее детстве на заре судьбы.
1 мая 1954
Святая суббота, Отдание Пасхи
Большой Улуй

* * *
Опояши мечом меня для боя
С кромешной тьмой, могучей силой зла,
И чтоб душа пред страшною борьбою
Была тиха, спокойна и светла.

Но если меч в борьбе со злом потерян,
Но если путь зовет меня другой,
Спаси меня… Тебе я верю, верю,
Вселюбящий, Всесильный, Всеблагой.

О сохрани от черной бездны ада!
О прогони видений мрачных рой!..
И душу от соблазна, если надо,
До времени безумием покрой.

И пусть в душе погаснет свет небесный,
Забуду все в душевной немоте,
Вольюсь в толпу смиренных, бессловесных,
Юродивых во Господе Христе.

Пусть ночь придет и разум уничтожит,
Наполнит дни ночная темнота,
Но в темноте Ты мне оставишь, Боже,
Любовь Твою и знаменье креста.

И в тихий час, когда роняет осень
С ветвей деревьев желтую листву,
Душа, вздохнув, покров ненужный сбросит
И улетит в родную синеву.

И догорит осенний тихий вечер,
И сбросив цепи тяжкие свои,
Душа, сияя, полетит навстречу
Твоей зовущей радостно Любви.
16 мая 1954
Большой Улуй

ВОЗВРАЩЕНИЕ

В том блаженном краю, где теряется жизни начало,
Где свободна душа и безгрешна невинная плоть,
Там над детством моим первозданное небо сияло,
И в сияньи небес осиянный являлся Господь.

Наяву иль во сне? Но меня оторвали от Бога.
Я не знала Тебя, погружаясь в запутанный бред,
И в страстях и скорбях пролегала земная дорога,
Много долгих, пустых, и безумных и горестных лет…

Но не зная Тебя, о Тебе тосковала в разлуке
И ждала, чтоб во тьме мне черты просияли Твои,
Чтоб забрезжил во тьме сквозь огонь очищающей муки
Дальний отблеск Твоей бесконечной и вечной любви.

На вечерней заре приближаюсь к родимому дому…
От неверья и тьмы и от страха меня исцели,
В жажде веры в Тебя дай к кресту прикоснуться святому,
И водою живой эту жажду мою утоли.

Все тревоги мои я к ногам Твоим, Боже, слагаю,
Смыть слезами хочу горький привкус печали земной…
Это вечность Твоя, это воля Твоя всеблагая
На вечерней заре обнимает меня тишиной.

Тихо в доме Твоем. Тишина за церковной оградой.
И спадает с души долгих лет опостылевший груз…
Назову ли Тебя? Назову ли по имени Радость?
Навсегда зажжено в сердце имя Твое: Иисус.

Я к святому кресту припадаю в тоске покаянной,
К отдающей Себя бесконечной, безмерной Любви…
О прости мне, прости нанесенные злобою раны
И смертельную скорбь, пот кровавый и слезы Твои…

Вся трепещет душа пред любою Твоею безмерной,
Сомневаясь, скорбя, но любовь нерушимо храня…
Не отвергни меня, помоги мне, слепой, маловерной…
Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня.
1 июня 1954
Большой Улуй

* * *
Всегда, душа, минувшее с тобою,
Взгляни назад – дорога далека…
Шумят в ночи таинственным прибоем
Давным-давно ушедшие века.

Над миром ночь сгустилась безысходней,
Но в тайный час, но в Божьей воли час
На землю к нам сошла Любовь Господня,
Чтоб нас спасти и умереть за нас.

Излившись в мир сияньем несказанным
В тот час ночной, когда сгустилась мгла,
Она взяла безропотно все раны,
Всю тяжесть мук покорно приняла.

И ночью темной, смутною, весенней –
Предатель Твой Тебя поцеловал,
И обвинив Тебя, первосвященник
Перед судом одежды разорвал…

И тьма тогда сомкнулась вновь над нами,
Глухая тьма без проблеска надежд,
И лишь хранила трепетная память
Зловещий треск разорванных одежд…

Ты помнишь ли толпу Иерусалима,
Во тьму веков глядящая душа?
Как на земле остались вновь одни мы,
Утратив все, не веря, не дыша?..

Из уст в уста с тоской передавали
Невыразимо-горестную весть,
И в наши души хлынувшей печали
Мы не могли, казалось, перенесть…

Но близок час свершения пророчеств,
Свершится всё, обещанное нам…
Завеса в храме иль завеса ночи,
Разорвана сегодня пополам?

Над всей землей и над уснувшим садом
Дохнул теплом ночной весенний час…
Мы вновь с Тобой. Мы нашей встрече рады.
Ты не ушел. Ты не оставил нас.

По всей земле шумят, вскрываясь, реки,
Она идет, она живет, весна…
В Своем гробу Ты поднимаешь веки…
Горит рассвет… И смерть побеждена.

И в этот час бессильно царство злобы,
Так глубока святая тишь небес,
И камень цел, отваленный от гроба…
Христос воскрес! – Воистину воскрес!

Прости нам все. Прости Тобой спасенных.
Ведь с нами Ты. Любовь Твоя вечна…
Светлей зари и ярче свеч зажженных
Горит в душе нетленная Весна.
10-11 июня 1954
Большой Улуй

* * *
Ты отошел. Свершилось Вознесенье
И неба глубь Тобой озарена…
Прости мне все, - неверье и сомненье
Чистейшая, святая Глубина…

Ты в мир пришел, чтоб мы Тебя узнали,
Чтоб жили мы, одним Тобой дыша,
Чтоб, исцелясь от всех своих печалей,
Слилась с Тобой свободная душа.

О, дивный свет, разлившийся в эфире,
В моей душе яви Себя, яви,
И дай душе, песчинке в Божьем мире,
Дышать и жить в лучах Твоей любви.

Избавь меня от горечи и боли,
Сотри в душе следы минувших бед…
Я верую
В Твою святую волю,
Как в торжество и всепобедный свет.
15 июня 1954 г.
Большой Улуй

* * *
Все мгновенно. Все смертно и тленно.
Все пройдет, не оставив следа,
И растают, как легкая пена,
Уносимые в бездну года.

И никто не получит пощады
От грозящих бездонных пучин,
И стираются горе и радость
Всех великих земных годовщин.

Так диктует всесильное время…
Разве в этом вся правда? О нет!
Сбрось душа, истомившее бремя
Ограниченных временем лет…

Будь свободной и радостно ждущей
Откровения Божьей любви,
Отдавайся столетьям грядущим
И в веках отошедших живи…

А над всеми веками вселенной,
Над страстями, сковавшими плоть,
И над всем, что минутно и тленно,
Воскресает из мертвых Господь.

Мы поем воскресенье из мертвых…
Годовщину ль справляем? О нет!
Но всегда приносимую жертву
И всегда побеждающий Свет.
15 июня 1954 г.
Большой Улуй

* * *
Зову Тебя, всегда Тебя зову я
Спасти меня и озарить мой путь
И в мертвенную душу неживую
Живую жизнь таинственно вдохнуть…

И Божий мир на зов мой раскрывая,
В ночной тиши иль треволненьях дня
Вдруг вспыхнет свет – любовь Твоя живая…
О Радость, Радость, озари меня!

Не Ты ль зажег вечернюю лампаду,
Наполнил сны блаженной тишиной?
Открыв глаза, услышу в сердце радость:
Все хорошо. И значит Ты со мной.

О дай прильнуть к благословенной чаше,
К Твоей святыне приложить уста,
В Тебе одном, Источник жизни нашей,
Вся истина, любовь и красота!

И вновь хочу минувшее обнять я,
И погрузясь в ночную тьму времен,
Я помню все: ревущих толп проклятья
И горький плач иерусалимских жен…

И плач, и стон и боль тоски смертельной,
Сухую пыль и кроткий лик в крови,
Исполненный все той же беспредельной,
Непобедимой и живой любви…

О пусть толпа глумится и хохочет,
Пусть град камней летит Тебе вослед!..
Не верю, нет, в глухую бездну ночи,
Всесилен Ты, нам показавший Свет.

И над землей восходит солнце снова,
Сияет день в победной красоте,
Но выше солнц, зажженных Божьим словом,
Предвечный Бог, распятый на кресте.
29 августа 1954
Большой Улуй

* * *
Прости мне всё, - и страх мой суеверный,
И слабый дух и немощную плоть…
Тернист мой путь, но радостен безмерно,
Ведь им ведет вселюбящий Господь.

Ты знаешь все, - как разверзалась бездна,
Тонул во тьме и обрывался путь,
И сила тьмы рвала рукой железной
Борьбою с ней измученную грудь…

Но сквозь года, сквозь пламя бед великих
Я пронесла мечту мою как стяг,
И красоты изменчивые лики
Сияли мне на всех моих путях.

Изведав все, - томленье ночи длинной,
Печаль утрат, горчайшей скорби вкус,
Я поняла, что Красота едина,
Что у Нее есть имя – Иисус.

И час настал. Окончен лес дремучий,
Я спасена, надежды все сбылись…
Бледнеет ночь, и ветер гонит тучи…
Какой простор какая глубь и высь!

Взгляни, душа, как этот мир просторен,
В рассветный час рассеялся туман…
Вдали шумит о несказанном море,
Поет о вечном древний океан.

И на заре прохладный ветер веет…
Гляжу назад – дорога далека…
А в небесах, светлея, розовеют,
С лучом зари встречаясь, облака.

Растаял мрак, и нет трясины зыбкой,
И плачу я, Тебя благодаря…
И как Твоя небесная улыбка
Сияет в небе тихая заря.
29 августа 1954
Большой Улуй


* * *
Смерть приходит на пир. Разве Смерть не сестра Наслажденья?
О как сладко она погружает на темное дно!..
В пряном запахе явств слышен запах могильного тленья,
Темно-красно как кровь засверкавшее в чашах вино…

И приблизилась Смерть – ты тогда в исступленьи плясала –
И неслышно влилась в опьяненно ликующий круг,
Это Смерть за тобой заздувала твои покрывала
Легким взмахом твоих обнаженных девических рук.

А когда наконец, догорела безумная пляска,
И взволнованный царь обещание дал сгоряча,
Средь притихших гостей Смерть ненужную сбросила маску, -
И в темнице, внизу – глухо стукнул топор палача.
______________
O глубокая ночь! – и последняя в жизни Пророка.
Эта темная ночь не потонет во мраке времен…
Заструились во тьму ароматные чары Востока,
Пир, ликуя, гремит, и сияньем чертог озарен.

Догорая, гремит, припадая к решеткам темницы,
Доплеснулся к тебе и к порогу прильнул твоему…
То супруга царя Вавилонской сверкнула блудницей,
Разъяренной тигрицей оскалила зубы во тьму…

Но над смертною тьмой, над твоею темницей суровой,
Над душою твоей, истомившейся в долгом плену,
Распростерлось в ночи непорочное небо Христово
И с любовью тебя принимает в свою тишину.
______________
Пусть в дороге земной суждено оступаться и падать,
Пусть во мраке ночном затерялись земные пути…
Солнце жизни моей, о моя несказанная Радость,
Иисусе Христе, не отвергни меня и прости.

И спасая от бед этой жизни, глухой и суровой,
Дай почувствовать вновь, что Тобою одним я жива,
Пусть обнимет меня непорочное небо Христово,
Тихо льющийся свет неизменной любви Божества.

Дай в скитаньях моих видеть небо глубокое это,
Чтобы Радость Твоя озаряла извилистый путь…
О Спасенье мое, о Сиянье безбрежного света,
Дай из бездны ночной молча руки к Тебе протянуть.
11-12 сентября 1954 г.
Большой Улуй

* * *

Пусть проходят года. Пусть промчатся и канут.
Надвигается мрак, гаснут взоры мои…
Но сияющий луч прямо в сердце протянут
Неизменной вовек безграничной любви.

Смерть, где жало твое? Кто любовь уничтожит?
Не призывный ли свет загорелся в раю?
Безграничной любви, бесконечности Божьей
Отдаю, полюбив, бесконечность мою.

О не бойся, душа, ведь страдание минет
После многих веков, на далекой черте,
Где сольемся мы все, разобщенные ныне,
Все сольемся в одно в Иисусе Христе.

Ты, мой гаснущий взор озаряющий светом,
Дай мне видеть весь путь, пролегавший в скорбях,
Видеть древний закат над Твоим Назаретом
И вершину холма, где распяли Тебя.

Дай не видеть, но знать – всем, что в сердце звучало,
Что душа пронесла как любовь до конца,
Там, вдали, где слились все конца и начала,
Ослепительный лик одесную Отца.

Всепрощающий Свет, всемогущее Слово,
О склонись, Всеблагой, к догоревшей свече,
Дай постигнуть Тебя средь молчанья ночного,
Дай погаснуть на миг… и зажечься в луче.
26 – 27 декабря 1954 г.
Алексейково


КОММЕНТАРИИ
Стихи. 1949 - 1954. "Пускай страдальческую грудь…" - эпиграф к сборнику из стихотворения русского поэта Ф.И.Тютчева (1803 - 1873) «О, вещая душа моя…» (1855)

"Не знаю, какою дорогой…" Назарет – город неподалеку от Иерусалима, где одно время жил Иисус Христос.

"Господи, дай мне света!.." Не вполне ясно, к кому обращено стихотворение. Возможно к Даниилу Жуковскому, возможно к адмиралу Александру Васильевичу Колчаку (1873 - 1920).

"Море света, безмерного света…" Эпиграф из стихотворения русского поэта А.А.Блока (1880 - 1921) " «Вот Он – Христос – в цепях и розах…»
Благовещение - один из двунадесятых престольных христианских праздников, связанных со сказанием об архангеле Гаврииле, возвестившем о будущем рождении Девой Марией Иисуса Христа. Отмечается 25 марта / 7 апреля.

"Прошли года. Но я опять все та же…" Эпиграф из романа Ф.М.Достоевского (1821 - 1881) "Братья Карамазовы" (1879-1880). Достоевский - один из любимых писателей поэтессы, его творчеству она посвятила несколько юношеских статей, и довольно много страниц отведено отношению к Достоевскому в ее мемуарной прозе "История одной души".
"Но знаешь Ты, я не могу вместить…" -

"Земля снегов. Земля ночных рыданий…" Строка "Я так устала, Александр Васильич…" естественно относится к Колчаку. Его поэтесса помнила всю жизнь, видимо не меньше чем и любимая женщина адмирала, также около 30 лет проведшая в советских лагерях, тюрьмах и ссылках поэтесса Анна Васильевна Тимирева (1893 - 1975)

"Где ангел смерти в одеяньи черном?.." Эпиграф "Смерть, где жало твое?.." из книги ветхозаветного пророка Осии, также процитирован
апостолом Павлом в 15 главе "Первого послания к коринфянам".

"О, жизнь моя! В глухих снегах дороги…" Эпиграф "Счастливей моего ли и свободей…" из поэмы Б.Л.Пастернака (1890 - 1960) «Высокая болезнь».

"Неслышно день склоняется к закату…" Эпиграф "О, не грусти! Земное минет горе…" из стихотворения русского поэта А.К.Толстого (1817 – 1875) «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре…»

"О жизнь моя! В глухих снегах дороги…" Эпиграф из поэмы Б.Л.Пастернака (1890 - 1960) "Высокая болезнь».

«Смерть приходит на пир…» В 1 и 2 части триптиха речь идет о Иридиаде, дочери ветхозаветного царя Ирода, потребовавшей в награду за пляску голову пророка Иоанна Крестителя, среди прочего предсказывавшего явление Мессии.

СОДЕРЖАНИЕ
«…и ресницы мои не дрожали…»
«Я убил тебя. Белесый вечер…»
«Все мы носим маски, я знаю…»
Юлька
«Слишком знаю, погибли мы оба…»
«Обливаясь клюквенным соком…»
«Он любил Прекрасную Даму…»
«Барин зол был. Высек на конюшне…»
«Завтра смерть. В Твои отдамся руки…»
«В небесах – полоса огневая…»
«Погляди в глаза мои серые…»
«Ты знаешь всё. Как я свечою таю…»
«Разве станет темнотою свет…»
«Мучит тоска предрассветною тьмой…»
«Господи, казни меня и мучай…»
«Стихами женскими исписаны страницы…»
«Я люблю человека, у которого шрамик…»
«Поздно жизнь начинать мне заново…»
«Да, знаю я, что сладострастье – буря…»
«Ты приедешь. Снова начнется…»
«Лучи холодного заката…»
«Душа проста. И нет на ней оков…»
«Боже, Боже! Не в том ли счастье…»
«От губ твоих, властитель мой, сгораю…»
«Я в этот час была твоей рабой…»
«Так страшна, так мучительна неутоленная…»
«Это будет за смертной чертою…»
«Прости мне, Господи, не грех, не кровь…»
«Блестел водой и солнцем вешний день…»
«Я люблю, когда тихие сумерки алы…»
«Задернул штору. Или неба свод?..»
Безгрешность
«А по утрам в лесу над снегом белым…»
СТИХОТВОРЕНИЯ 1934 – 1935
«Я полюбила всё земное…»
«Помню юность. Далекие горы…»
«И сквозь скорбь, и сквозь все перемены…»
СТИХОТВОРЕНИЯ ИЗ СБОРНИКА ПЕРИОДА ССЫЛКИ «СТИХИ. 1949 – 1954 ГГ.»
«Ты знаешь все. Все тайны жизни каждой…»
«Как темно мне от душного плена…»
«В небе солнца лучи огневые…»
«Не знаю, какою дорогой…»
«Да, душа умерла, испытав расставание горя…»
«Это будет. И сердце готово…»
«Господи, дай мне света!..»
«И вот опять глухое бездорожье…»
«Снова сердце в тревоге бессонной…»
«Пусть говорят, что Ты велик во гневе…»
«Глубока Красота земная…»
«Даль бескрайняя, путь неизвестный…»
«Дорога дальняя, дорога пыльная…»
«Господи, где Ты? Тебя зову я…»
«Море света, безмерного света…»
«Море палящего света…»
«Вот исполнят сейчас приговор…»
«Глух как пустыня двор оснеженный…»
«Не Ты ли, Господи? Дорогой длинной…»
«Прошли года. Но я опять всё та же…»
«Вновь дыханье судьбы неизбежной…»
«Тюрьма ль холодная, сума ль голодная…»
«Последние порваны нити…»
«Земля снегов. Земля ночных рыданий…»
«Где ангел смерти в одеяньи черном?..»
«Дождик к окнам приник поцелуем…»
«Воспоминанья грустны и нетленны…»
«Тронул зимний холодный иней…»
«Горят лучи весеннего рассвета…»
«Ты воскреснешь и этой весною…»
«О, жизнь моя! В глухих снегах дороги…»
«Дороги, куда вы ведете…»
«Искать тебя, отдать свой дух скитаньям…»
«О сердце, былого не трогай…»
«Господи, прости меня, дай веры…»
«О Боже, спаси меня, Боже!..»
«Ты воскреснешь и этой весною…»
 «Богатств моих не взвесить на весах…»
«Я не знаю… не знаю, кто ты…»
«Стремлюсь к Тебе. Еще идти куда мне…»
«Годы темные, годы суровые…»
В изгнании
«О дай душе, тоскующей у двери…»
«Вот предо мной страницы древней Книги…»
«Все суровее сердце, все строже…»
«Мирно озеро спит голубое…»
О, не грусти!
«В сиянье звезд, в мерцании рассвета…»
«В житейском море плыть, изнемогая…»
«В этом мире, где грохочут битвы…»
«На Тебя одного уповаю…»
Облака
«Пусть будет боль казаться бесконечной…»
«Снова осень шумит по пустынным оврагам…»
«В огне свечей ликуют песнопенья…»
«Настанет час, забрезжит день сквозь тучи…»
«Я читаю былого страницы…»
«В моем глухом, томительном изгнаньи…»
«Ни дыхания ветра, ни грома…»
«Во все времена земные…»
«Улеглась суета, и страстей отпылали пожары…»
Credo
“Смертный бой неверья и веры…»
«Час настанет, и вечером темным…»
«Прошли года с тревогой и борьбою…»
«Опояши мечом меня для боя..»
Возвращение
«Всегда, душа, минувшее с тобою…»
«Ты отошел. Свершилось Вознесенье…»
«Пусть в дороге земной суждено оступаться и падать…»
«Все мгновенно. Все смертно и тленно…»
«Зову Тебя, всегда Тебя зову я…»
«Прости мне всё, - и страх мой суеверный…»
«Смерть приходит на пир. Разве Смерть не сестра Наслажденья?»
“O глубокая ночь!...»
“Пусть в дороге земной суждено оступаться и падать…»

БИБЛИОГРАФИЯ ИЗДАНИЙ НАТАЛИИ АНУФРИЕВОЙ

1. СТИХОТВОРЕНИЯ, ВОШЕДШИЕ В СБОРНИК
"ЖИЗНЬ РАЗВЕРНУЛА НОВУЮ СТРАНИЦУ", М., "ВОЗВРАЩЕНИЕ", 1994.

1. Достоевскому ("Истомленный узник за глухой решеткой…")
2. "Каждый вечер, всегда одна…"
3. "Погляди в глаза мои серые…"
4. "Пусть будет боль, но в ней так много света…"
5. "В небесах - полоса огневая…"
6. "Поздно жизнь начинать мне заново…"
7. "Воля Твоя да будет…"
8. "Всё снежно, все чисто и бело…"
9. "Грустит душа. Дорога снится дальняя…"
10. "Тюрьма как склеп. Не молчаливый гроб ли?.."
11. "Вперед, сквозь уральские горы…"
12. "Ветер счастья куда меня гонит…"
13. "Как трудно жить и как устало сердце…"
14. "Ночь томила гибелью, бедою…"
15. "Нет страшнее и сладостней плена…"
16. "Россия, о где ты, Россия?.."
17. "Нет, своей не страшусь судьбы я!.."
18. "Искать тебя - всю жизнь необходимо…"
19. "Шуршат страницы старых дневников…"
20. "Да, это все случилось наяву…"
21. "Где ты теперь, предатель?.."
22. "Жизнь развернула новую страницу…"
23. "И даже здесь, на благодатном юге…"
24. "Надо мной только милость Господня…"
25. Пусть позади одна лишь цепь страданий…"
26. Памяти матери ("Вот ты ушла. Где ты теперь - не знаю…")
27. "Слишком многое жизнью рассказано…"
28. Снова сердце в тревоге бессонной…
29. Даль бескрайняя, путь неизвестный…
30. Земля снегов. Земля ночных рыданий…
31. "В моем глухом, томительном изгнаньи…"
32. "Мне страшно. Глухой и могильный…"
33. "…Вложи мне в грудь великую любовь…"

2. "Литературная Россия", 22 сентября 2000 г., №38, с. 7
Вводное слово - Е.Данилов
"Обретение поэта"
1. *"Как темно мне от душного плена…"
2. *"В небе солнца лучи огневые…"
3. *"Вновь дыханье судьбы неизбежной…"
4. *"Тюрьма ль холодная, сума ль голодная…"
5. *"Земля снегов. Земля ночных рыданий…" "Грани"
6. *Смерть, где жало твое?
("Где ангел смерти в одеянье черном…")

3. Православный альманах "Духовный собеседник", 2(22), 2000 г., с. 202 - 210, Наталия Ануфриева "Свет немеркнущий"
Вводное слово - Е.Данилов
1. Как темно мне от душного плена…
2. *Снова сердце в тревоге бессонной…
3. *Море света, безмерного света…
4. *И вот опять глухое бездорожье…
5. *Море палящего света…
6. *Вот исполнят сейчас приговор…
7. *Не ты ли, Господи? Дорогой длинной…
8. *Глух как пустыня двор оснеженный…
9. *Господи, где Ты? Тебя зову я…
10. *Тюрьма ль холодная, сума ль голодная…"
11. *Последние порваны нити…

Журнал "Грани", №197, 2000 год.
Вводное слово - Е.Данилов
1. Ты знаешь всё…
2. Снова сердце в тревоге бессонной…
3. Пусть говорят, что ты велик во гневе…
4. Прошли года, но я опять…
5. Земля снегов, земля глухих рыданий…
6. "О, не грусти…"

Публикация в журнале "Истина и жизнь", 2000, №10 "Судьба и музыка - одно..." (вводное слово Елены Павловой-Арендт).
1. "Где ты теперь, предатель..."
2. "Что впереди, как долго жить осталось..."
3. Отрывок из стихов, посвященных матери
4. "Воля Твоя жа будет..."
5. "Все снежно,все чисто и бело..."
6. "Тюрьма как склеп..."
7. "Как трудно жить и как устало сердце..."
8. "К чему печаль..."
9. "И вот опять кругом все бело, снежно..."
10. "Своей не страшусьсудьбы я..."
11. "Шуршат страницы старых дневников..."
12. "Разве, Господи, вспомнить мне нечего..."
13. Пасха ("Легкий ветер пахнул цветами...")
14. "Слишком многое жизнью рассказано..."
15. "Даль бескрайняя, путь неизвестный..."
16. "Вложи мне в грудь великую любовь..."

Газета "Русская мысль", №4358, 22 марта 2001 г., "Молчаливая радость креста", Е.Данилов
Стихотворения Н.Ануфриевой 1. "Ты воскреснешь и этой весною..." 2. "О Боже, прости меня, Боже..." 3. "О сердце, былого не трогай..." 4. "В этом мире, где грохочут битвы..."

Сборник "Годы бесконвойные, мгновенные..."/ Стихи узниц ГУЛАГа. - М.: Возвращение, 2001, С. 101 - 108.
Наталия Ануфриева.
1. "Воля Твоя да будет..."
2. "Все снежно, все чисто и бело..."
3. "Вперед сквозь уральские горы..."
4. "Ночь томила гибелью, бедою..."
5. "Россия, о, где ты, Россия..."
6. "Да, это все случилось наяву..."
7. "Снова сердце в тревоге бессонной..."

Наталия Ануфриева "Что есть Истина?" (Эссе) - православный альманах "Духовный собеседник", 2002, №1.

Наталия Ануфриева "История одной души" - "Москва", 2002, №2.

Наталия Ануфриева "Молчаливая радость креста", "Духовный собеседник", 2003, №№3-4
1. "Горят лучи весеннего рассвета…"
2. "Пройдут в тиши, о Господи, года…"
3. "Господи, спаси меня, дай веры…"
4. "О Боже, прости меня, боже…"
5. "О сердце, былого не трогай…"
6. "Искать тебя, отдать свой дух скитаньям…"
7. "Богатств моих не взвесить на весах…"
8. "В житейском море плыть, изнемогая…"
9. "В этом мире, где грохочут битвы…"
10. "На Тебя одного уповаю…"
11. "Я читаю былого страницы…"
12. "К месту казни толпа спешила…"
13. "Всех скорбящих великая Радость…"
14. "Вот предо мной страницы древней книги…"
15. "Смертный бой неверья и веры…"

Наталия Ануфриева «Стихотворения», 1954 – 1965, «Русич», №1 (12) 2005, с. 4- 14
1.Отчего?
2.«Мне страшно. Глухой, могильной…»
3. "О, Господь Всеблагой, чья всесильная воля над нами…"
4. Учитель. Поэма ("Стремиться ввысь - и с каждою ступенью…")
5. "Ничего без Тебя не могу я…"
6. "Услышав плач и жалобы людские…"
7. "В мое окно струится сумрак зимний…"
8.Имена ("О, укажи спасенья путь во мраке…")
9."Мы счастья ждем, а счастье тает дымом…"
10. Молитва ("Если Ты вознесешь выше всех отшумевших столетий…")
11. "Давным-давно, еще совсем вначале…"
12. Незаконченные стихи
1. "О, дай твое услышать приближенье!.."
2. "Красным светом мерцают лампады…"
3. "Ты повелел - и море недвижимо…"
4. "Настали сумерки, и близок вечер…"
5. "Какая тишь, какой покой в природе…"
6. "Я молиться еще не умею…"
7. "Бесконечно скорбя, но без гнева…"
8. "В тоске бесконечной, безмерной…"
9. "Сгустилась тьма. Но Ты спасаешь снова…"
10. "Вложи мне в грудь великую любовь…"
13. "В мой смертный час, разлуки час, когда…"
14. "Боже, Господи мой, я стою пред закрытою дверью…"
15. Церковь Покрова на Нерли ("Среди полей, где мирные посевы…")
16. "Над полями, за далями пашен…"
17. "Не голос Твой. Не образ Твой. Не лик…"

Наталия Ануфриева «Такой любви не кончиться вовек…» «Коростель/ Письма из России», 2007, №1, с. 59 – 64

1. «А по утрам в лесу над снегом белым…»
2. «Я полюбила все земное…»
3. «Жизнь – не люди не книги не дела, не событья…»
4. «Пусть приговор. Все те же зори в небе…»
5. «Года томили бредом и тоскою…»
6. «Душа моя бьется как птица…»
7. «Дождик к окнам приник поцелуем…»
8. «Воспоминанья грустны и нетленны…»
9. «Снова осень шумит по пустынным оврагам…»
10. «Настанет час, забрезжит день сквозь тучи…»