ИЕРУСАЛИМСКАЯ
МЕДИТАЦИЯ
Стихи и проза
(Электронная версия книги, вышедшей в Москве в 1999 г., Некоммерческая издательская группа "ЭРА")
Дорогой читатель!
Предлагаю тебе познакомиться с книгой стихов Аркадия Дворкина, выдержанной в одной высветленно-лирической тонально-сти.
Леонид Колганов
Коротко о себе
Родился 4 июля 1956 года в городе Шадринск Курганской области. Образование высшее: географ-биолог. В Израиле с авгу-ста 1992 года. являюсь одним из основате-лей поэтического театра в Кирьят-Гате, которым руководит член Союза писателей Израиля Леонид Колганов. Печатался в периодических изданиях: в литературном приложении к газете «Новости недели» «Начало», в местной прессе, альманахе «Поэтический театр-2».
ЧАСТЬ I
СМЕЮЩИЙСЯ ПЕГАС
* * *
Облучился -- объелся лука
Язычник -- человек,
владеющий несколькими языками
Сырник -- производитель сыра
Башмачник -- Н.С. Хрущёв
Ударник -- боксёр
Полушка —
щенок с купированными ушами
Газопровод -- прямая кишка
Автомат -- речь сквернослова
Автопоилка -- бензоколонка
Аккомпаниатор -- льстец
Аккумулятор -- банкир
Аккуратист -- чистотел
Элементщик -- Менделеев
Адаптер -- приспособленец
Самаритяне -- выходцы из Самары
Чекист -- служащий банка,
работающий с чеками
Садист -- прокурор
Лицемер -- человек,
снимающий посмертную маску
Таньга -- деньги в Танганьике
Лобазник -- Л.И.Брежнев
Проходимец -- вездеход
Первооткрыватель -- первопроходимец
Ревун -- грудной ребёнок
Распоясаться -- снять ремень
Медитировать -- выйти из себя
Краснобай -- вождь краснокожих
Свистун -- спортивный судья
Духовная жизнь -- жизнь трубача
Душить -- поговорить по душам
Задние мысли --
мысли страдающего поносом
Занимательный человек --
человек, занимающий в долг
Решить занимательную задачу – решить
за дачу о возврате долга
у занимательного челове-ка
Актировать -- выполнять
супружеские обязанности
Актёр -- участник любовных оргий
Активист -- половой маньяк
Активатор -- эректор
Коротко о главном -- обрезание у евреев
Несдержанный ребёнок --
больной недержанием мочи
Писатель -- то, что выросло
из несдержанного ребёнка
Бабахнуться -- блудовать
Балбес -- стриптизёр на балу
Баловник -- организатор балов
Бандаж -- мафиозная разборка
Барсук -- женский ночной клуб
Барбос -- владелец женского ночного клуба
Хамло -- прохладная погода
Охальник -- едок
Горчичник -- средство
для ускорения оргазма
Огорчить -- применить горчичник
Поцелуй взасос --
сексуальная форма обмена микробами
Вазелин -- лучший друг клизмы
Ширутим -- место, где поют песни
Окрылённая -- девушка с Олвейс плюс
Киндерсюрприз -- порванный презерватив
Кармен -- холодный мужчина
Сановник -- работник фирмы «Сано»
Селекционер -- свекловод
Фингал -- резкультат
близости финнов и галлов
Посредственность -- живущий по средст-вам
Замышлять -- охотиться на мышей
Кастраты -- последователи Ф.Кастро
Разлучился – пускал солнечные зайчики
Скакун -- Дон Жуан
Подследник -- шестёрка
Подмастерье -- любовница мастера
Подсолнечники -- дети новых русских
Подосиновик -- убитый оборотень
Косуля -- пьяный
Цепная реакция -- реакция раба
Ощетинился -- не брился
Сонник -- скучный роман на ночь
Тронутый -- взошедший на трон,
а за тем свергнутый с него
Замкнутый -- заточённый в замке
Музыкант -- Музы кант
Гениальное решение --
решение по улучшению генофонда
Закабалить -- начать изучать Кабалу
Красноголовик -- Евдокимов после бани
Фаршмак -- фарш с маком
Король лир -- министр финансов Италии
Тузить -- ходить с тузов
Наводнение --
отхождение околоплодных вод
Сосулька -- грудной ребёнок
Свинка -- некошерная болезнь,
не признанная Минздравом Израиля
Телохранитель -- гроб
Тарантела -- агонический танец
после укуса тарантула
Заступник -- прыгун в длину
у которого всё время заступ
Заслониться -- прикрыться слоном
Карнавал -- оледенение
Наличники -- пенсне
Винница -- город похмелья
Грозный -- колыбель Ивана Четвёртого
Херсон -- город, где никто не спит
Дубоссары -- город,
где все Сары дали дуба
Саратов -- город прекрасных Сар
Звенигород -- город пустозвонов
Белосток -- мечта алкоголиков
Музей -- место прописки Музы
Пить парное молоко --
заниматься порнухой
Потенциометр -- прибор
для измерения потенции
Спидометр -- прибор
для обнаружения спида
Обвинить -- напоить вином
Последыш -- сыщик
Водокачка -- шторм
Пижон -- многоженец, имеющий 3,14 жен
Оцепеневший -- новый русский, сделав-ший покупки.... в ювелирном магазине
Остепениться -- получить ученую степень
Оползень -- пьяный у стенки
Златоуст -- город молчунов
Пловец -- любитель плова
Призывник -- Бог
Колымага -- состав, ....идущий на Колыму
Колымщик -- житель Колымы
Зверобой -- капкан
Гладильная доска -- массажный стол
Яичник -- любитель яиц
Светёлка -- домик для светлячков
Прихожане -- болезни
Колотун -- морж в холодильнике
Окалел -- купил автомобиль «Ока»
Наставник -- тот, кто наставляет рога
Настоятель -- винодел
Гладильщик -- массажист
Понюшка -- мечта токсикомана
Правовое общество --
общество с правым правительством
Душевный разговор --
разговор на спиритическом сеансе
Душераздирающий крик -- крик в аду
Барщина -- рэкет бара
Комик -- коренной житель
Республики Коми, принявший иудаизм
и репатриировавшийся в Израиль
Индийский океан --
бальзам-ололаскиватель
для Жириновского
Персия -- страна персиков
Литовцы -- члены литературного
объединения
Лучезарный – больной лучевой болезнью
Духовка -- ешива
Не коронованный король --
король, не читавший Коран
Домовая книга -- книга для домовых
Зебра -- моряк саванн
Героиня -- наркоманка
Самобранка -- сварливая жена
Стенать -- лезть с горя на стену
Штопор -- проныра
Жертвоприношение -- аборт
Настойка – напиток
для улучшения потенции
Настойчивый мужчина --
мужчина, употребляющий настойку
Санузел --узел в смирительной рубашке
Харчёк -- фирменное блюдо в харчевне
Лирический герой --
герой с лирами в карманах
Подкидыш -- батутист
Разговор об искусстве --
искусственный разговор
Чадо -- ребёнок,
родившийся в Республике Чад
Путешествовать -- пойти по миру
Наложница -- налоговая служба
Бурёнка -- жена Буре
Виновник -- угощающий вином
Соперник -- собрат по перу
Насупился -- объелся супом
Преданный человек --
человек, которого предают
Тайный советник -- человек, благие сове-ты которого остаются для всех тайной
Покровители -- люди, сосущие кровь
Погорелец -- шашлык
Мокрушник -- Жириновский
Полицейский -- бьющий по лицу
Костелянша -- служительница костёлов
Уборщица -- баба, варящая борщ
Опешила -- пошла пешком
Титулованная особа --особа в титуле
Феноменальная причёска --
причёска, уложенная феном
Половик -- сексолог
Питательная пища --
пища, состоящая из пит
Упитанный ребёнок --
ребёнок, питающийся питами
Прислониться -- сесть на слона
Тунеядец -- питающийся туной
Ворюга -- вор юга
Конвертируемая валюта --
валюта, вмещающаяся в конверт
Бурильщик -- похотливый мужчина
Газогенератор - человек, наевшийся горо-ха
Ай да -- возглас невесты
в первую брачную ночь
Акробат -- любовный гурман
Кинолог -- искусствовед
с собачьей жизнью
Вечный странник -- тот, кого все посыла-ют
Снежная баба -- фригидная женщина
Столбняк -- часовой у Мавзолея
Столбовая дворянка -- дворянка, повешен-ная во время революции на столбе
Невыносимые условия -- горе несуна
Невыносимая женщина --
бесплодная женщина
Утопия -- наводнение
Лесоповал -- Тунгусский метеорит
Студень -- Дед Мороз
Раскладушка -- проститутка
Крематорий – фабрика
по производству крема
Морочить голову -- собираться
эмигрировать из Израиля в Марокко
СНГ -- сборище немощных государств
Шукать -- ходить на рынок
Проказник -- больной проказой
Родинка -- Малая Земля
Шоковая терапия --
лечение напитком «Шоко»
Заказное убийство -- убийство в заказнике
Душная атмосфера -- атмосфера в душе
Наплевательские отношения --
отношения между верблюдами
Мазурики -- танцующие мазурку
Стихийное бедствие -- брак с поэтом
Рогалик -- муж изменившей жены
Водолей -- Жириновский
Сексопильная женщина --
голая баба на пилораме
Пенсионер -- живущий на пенсы
Преимущество беззубого --
нельзя сильно прикусить язык
Таксист -- владелец таксы
Травиться -- пить чай из трав
Нуждаться -- ходить по нужде
Бессонница -- любовница поэта
Визитёр -- владелец «Визы»
Небывалый успех -- провал
Беспечный -- Емеля после рэкета
Компот -- командующий по тылу
Отпочковался -- больной после отключе-ния аппарата «искусственная почка»
Влюбчивый -- поклонник группы «Любэ»
Вкрадчивый -- вор
Поститься -- получать очередной пост
Зубрить -- дрессировать зубра
Свисток -- обрыв электрического провода
Принципиальная девушка -- девушка,
всю жизнь ждущая принца
Голодание -- лучшая защита от кариеса
Заговорщик -- тот, кто заговаривает зубы
Непосредственный --
живущий не по средст-вам
Коряки -- жители Севера,
передвигающиеся на корячках
Корячка -- жена коряка
Неряха -- человек с маленьким лицом
Форменный идиот -- прапорщик
Касатик -- детёныш касатки
Трусливый -- любовник в трусах
Членораздельная молитва. --
молитва при обрезании
Вольтанутый -- 1. Житель Республики Вольта. 2. Испытывающий постоянное напряжение в жизни
Виселица -- турник
Висельник -- слабак на турнике
Трёхрядка -- улыбка акулы.
* * *
Реклама косметолога «Перелицовываю морду лица».
«Наше дело правое», -- сказал Казанова, и пошёл налево.
Бог наделил человека умом для того, чтобы делать подлости.
«Тени исчезают в полдень» -- рек-ламный фильм о советской косметике.
Лицом к яйцу лица не увидать.
Подруга подруге: «Когда я пожимаю руку твоему красавчику-мужу, я теряю сознание.». -- «Хорошо, что не честь»,-- саркастически заметила жена красавчика.
Надпись у входа в «массажный» каби-нет: «Ленин с нами».
«У вас всё впереди», -- обнадежил вене-ролог пациента.
Вечный странник – тот, кого все посы-лают.
Повеса -- детородный член у импотента.
«Запретный плод сладок», -- сказал сперматозоид и проник в яйцеклетку.
«Поразительный результат!», -- сказала чума, пройдя по Европе.
«Тяжело быть вкусненькой маленькой конфеткой. Каждый норовит тебя попро-бовать», -- сказала одна проститутка дру-гой.
«Надежда умирает последней», -- про-хрипел перед своей смертью Владимир Ильич Надежде Константиновне.
Что наша жизнь? Икра!
Соседка: «У меня такая радость. Мой любимый сосед стал 100% инвалидом»
Соседка жалуется: «Я побежала за сво-им псом, упала, теперь так грудь болит». Сосед отвечает: «Не бегали бы за кобелем, грудь бы не болела».
Служащая: «Амидар дают только мате-рям-одиночкам». «Тогда я кого-нибудь уматерю», -- ответил .
Снять с себя ответственность -- вы-прыгнуть из штанов.
Жизнь -- это школа, в которой мы веч-ные второгодники.
* * *
1. Старик.
Он так хотел, чтоб утро наступило.
2. Застылый мрак запахивает полы.
3. Свеча горела -- плавились надежды.
4. О ливень, брат мой, как ты одинок.
5. Шагнул в твои глаза и не вернулся...
6. Я заблудился в запахе любви.
7. Собака воет на луну -- суть бытия.
8. Закат.
Подкрадывается старость --
слепой хирург.
9. Я в зеркало смотрю, а там чужой.
10. Душа высвобождается из тела,
А вы скорбите.
11. Душа стремится в небеса,
А тело к тверди.
12. Стукач глухой.
Фемида слепа.
Народ невинный в кандалах.
13. Кащей над златом чахнет.
Народ над чашей пухнет.
14. Рождение и смерть.
Раньше выйдешь -- раньше ляжешь.
15. Сталин.
Сверлящий бархатистый взгляд --
дорога в ад.
16. Хоть повар, хоть поэт,
А в жизни счастья нет.
* * *
1. Не лезь в мой кошелёк -- он пуст,
Как чахлый пламень твоих уст.
2. Достань из погреба моей души
Свои дряхлеющие ноги.
3. Если рот набит икрой,
То не до смеха.
4. Когда меня ужалила оса,
Подумал -- это ты, моя краса.
5. Твоё лицо в ночи я жадно целовал,
А утром посмотрел и в обморок упал.
6. Я не могу тебя дослушать до конца,
Твой монолог, как путь вокруг кольца.
7. Твои глаза без «соли» и без цвета,
Как твой кефир, разлитый по буфету.
8. Твой нестареющий язык
Молчать, как видно, не привык.
9. Как притягательны твои глаза!
Я цепенею, весь я твой, моя гюрза!
10.Музыкант в экстазе полон Музой,
Писатель титулованный – арбузом.
11.Ты ворвалась в мою размеренную жизнь
Бытотрясеньем и убытком безразмер-ным.
12. Если ты рискнешь ко мне в кровать,
Я сделаю тебе несчастный случай.
13. Мыслям твоим тесно в голове,
А зубам твоим во рту не тесно?
14. Как после танца грудь моя болела,
Когда по ней ты пронеслась чечёткой.
15. Если я не похож на еврея,
То тогда я похож на орла.
* * *
В трудной ситуации: «Ничего, прорвём-ся. Нарыв, и тот прорывается».
В.И., лёжа ночью с Н.К.: «Надюша, у нас с тобой никогда не будет детей». «По-чему?» «Потому, что верхи уже не могут, а низы всё ещё не хотят».
Как говорится: «В семье не без урода. И в еврейской семье встречаются хорошие люди».
Она: «Здесь, когда варишь картошку в мундире, она гораздо вкуснее, чем очи-щенная».
Он: «Это зависит от того, какой на ней мундир».
«Искусство требует жертв», -- крикнул в зал артист изнемогающим зрителям.
Она: «Мне плохо, что-то темно в гла-зах».
Он: «Темно в глазах -- включи лампоч-ку».
Она: «У меня от возмущения всё внут-ри кипит».
Он: «Кипит -- сними крышку».
Когда переполняется уретра,
Я не пишу свежо, а только ретро.
БРАЧНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ
АВТОЛЮБИТЕЛЯ
Приобрету новую модель, но можно и со вторых рук двухместную, работающую преимущественно на воде, не очень ста-рую, без ржавчины, лёгкую в управлении, с обтекаемыми формами, без выпирающе-го багажника, с надёжной крышей, с ис-правленными тормозами и системой, пре-дотвращающей заносы, с противоугонной системой, с подушкой безопасности, с сис-темой подогрева, с удобными мягкими местами, с исправленной выхлопной тру-бой, не засоряющей среду, не шумную в эксплуатации, юркую, с небольшими бам-перами, с тёплым благоустроенным гара-жом, выносливую, экономичную, жела-тельно не очень битую, прекрасно обутую и одетую. Заинтересованным звонить по телефону 101. Спросить Бен Завоз 1956 года выпуска. С приветом
Шли мазл.
* * *
Легли мы с ней в кровать. Я прицелил-ся и скомандовал: «Полный вперёд!» Она спрашивает: «Это у тебя называется пол-ный?» «Извини, -- говорю, -- пока нёс, пролил половину. Это от волнения. Ви-дишь, меня всего трясёт. Трясучка заму-чила. Это у меня хроническое с детства. Помню, приударил я за Машкой в третьем классе. Пока обнимушки, поцелушки -- всё хорошо, но как до главного доходит, чув-ствую, по ноге ручеёк течёт. Тёплый та-кой. Старшеклассники говорят: «Это по-тому, что ты мягкотелый, безвольный, в общем». «Я и сам чувствую, что мягкоте-лый. А делать-то мне что?» «Понимаешь, стержня в тебе нет», -- прошепелявил Васька Битый беззубым ртом. «А где его взять, стержень этот?» -- спросил я. «Ну, понимаешь, он у каждого настоящего мужчины должен быть, иначе ему как мужику грош цена», -- продолжал Васька и как-то хитро ухмыльнулся, глядя на то место, где у меня должен находиться стер-жень. Он достал из кармана фонарик и включил его. «Видишь, лампочка слабо горит. Это потому, что напряжение мало-вато. Аккумуляторы сели. Если их подза-рядить, то и лампочка вовсю светить бу-дет. Смекаешь?» «Нет, а при чём тут я?» «У тебя напряжения мало, вот стержень и вялый. Как подзарядишься, так сразу на-стоящим мужиком станешь», -- продолжал Битый. «Это у меня напряжения мало?» — обиделся я. «Посмотрите, какие у меня бицепсы. Видите?» И я вовсю напрягся. Но как они ни старались, никаких бицепсов не обнаружили. «Ну ладно, -- пробурчал я, -- сдаюсь. Как заряжаться?» «А ты два провода к стержню подсоедини и в розетку сунь, сразу почувствуешь, как энергия потечёт», -- подначил Васька. Я и сунул. очнулся на больничной койке. С тех пор. как в интимную связь вступаю, так и тря-сёт. «Слышишь, аж зубы стучат?» -- спро-сил я у разговевшейся рядом лежащей подруги, ожидая сочувствия. «Какие зубы? Ты их давно на полку положил», -- съехид-ничала она. «Да не те зубы. По телику всё безопасный секс рекламируют день и ночь. Ну, я и пошёл в аптеку. Так молодая сим-патичная девица даёт мне коробочку с презервативами и говорит: «Ваша избран-ница будет от этого на седьмом небе. Буль-дог называется». Пришёл домой, открыл коробку, а они с зубами. Вот эти зубы сей-час и стучат. «Да с этим подарком ни на седьмом, ни на девятом небе точно не бу-дешь. Ишь, чего удумал, волкодав плеши-вый. Ты чего ими жевать собрался, из-верг? Второй год денег от тебя не вижу.». «Тише, тише. Так и быть, я тебе откроюсь. Я тайный агент, а деньги поступают на счёт в швейцарском банке». «А когда же их оттуда можно снять?» -- спросила она. «Только в трёх случаях. В случае выхода на пенсию, во-вторых, если рассекретят, в третьих, посмертно, по завещанию». «А ты кого в завещание вписал?» «Как кого, самого близкого мне человека». «А мы с тобой близкие?» «А как же, ближе некуда. Скоро стыковка произойдёт, если компь-ютер на автопилоте сбой не даст». «Зна-ешь, дорогой, -- и она по-кошачьи замур-лыкала, --Первые два случая долго ждать... А мне деньги сейчас нужны. Нель-зя ли ускорить третий случай? Видишь, бюстгальтер поистёрся». «Бюстгальтер у неё поистёрся! Снимать надо, когда с му-жиком ложишься. Или ты думаешь, что я не замечаю, как ты туда вату напихива-ешь, придавая форму дряхлеющей груди?» «Ах ты гад! По твоему я голой должна ходить. что ли?» «А ты что боишься, что тебя изнасилуют с такой мордой? Ха-ха. Да тебя с такой мордой надо посылать на разгон демонстраций. Толпа как увидит, так сразу вся в обморок, тут их всех теп-ленькими и в каталажку. Всё, решено од-нозначно. Зачисляю тебя в свой штат для разгона демонстраций. Где у меня ручка, блокнот? Надо записать, пока не переду-мал». «А как ты писать будешь, придурок? У тебя же глаз в стакане под кроватью лежит, и протез правой руки отстёгнут». «Да что ты обо мне знаешь? Сколько раз я рисковал жизнью во имя родины!» «Какой Родины?» -- ехидно переспросила она. «Как какой? Той... или этой. У меня же две Родины. Та, где родился, и эта, доистори-ческая. Вот им двум и служу, продавая секреты обеих друг другу, и обе меня счи-тают героем. Подай сюда глаз. А ты зна-ешь, как я его потерял? Я шёл на явочную квартиру, чтобы встретиться с агентом. Нужно было вскрыть тайник. Но для этого надо получить шифр замка. Ключ я всегда с собой ношу. А замок с шифром были спрятаны у неё в трусах для конспирации. Ну, я свет выключил, трусы с неё снял и приступил к расшифровке. И тут стук в дверь. Муж вернулся. Жена его посылала на кладбище искать еврейские корни. Ду-мала, не вернётся никогда. А он? Ну, я быстро в шкаф юркнул. Гляжу в замочную скважину. Контролирую ситуацию изнут-ри, а глаз-то мой блестит из шкафа. Горя-чий я тогда был, отчаянный. Вдруг этот ипохондрик, муж её, подходит к шкафу и напевает: «В небе висит, пропадает звезда -- некуда падать». Это он мой блестящий в темноте глаз за звезду принял. Подходит, значит, он к шкафу и в замочную скважи-ну горящую сигарету как сунет. Так о мой глаз её и притушил. Я вылетел через бал-кон вместе с рамой. Рама за балкон заце-пилась, я на ней и повис. Муж её орёт: «Верни раму, насильник». Затем он при-бежал на балкон с электропилой и меня от рамы отпилил. Ладно, что тебе объяснять, отдать концы!»
Старый, одинокий, он отложил фото-графию, с которой вёл разговор, погасил свет и отдал концы. Из угла хрипел голо-сом Высоцкого невыключенный магнито-фон: «В небе висит, пропадает звезда -- некуда падать!»
* * *
Всё время страдаю из-за своего языка. Я, вроде, парень неплохой. Только вот язык мой контра. Лезет куда не надо. Я только о чём-нибудь подумаю, а он всё вперёд мозгов норовит. Опережает, гад, мысли. Лезет и лезет. Все передние зубы расшатал, сволочь. В тот день была жара. Хамсинело. Всё живое замерло. Даже птицы не крякали на деревьях. Как чувствовали чего неладное, то-то мне душно стало и потеть стал вдруг. Никогда не потел. Даже на работе. Только во время обеда от напряжения жевательных мышц кровь как прильёт к голове. Я притаюсь ненадолго, проглочу кусок, отдохну и опять жую, воспитываю в себе силу воли. Еда не лезет, а я её трамбую.
Так вот, в тот день душно мне стало и потно. Слабость появилась подозрительная, мужская. Ничего не хотелось. Только лежать в холодке где-нибудь, и чтобы никто не трогал. Понимаешь, совсем никто. Пошёл я к врачу. Захожу. «Здравствуйте, -- говорю. А врач сидит, и пуговицы на платье вот-вот оторвутся. Старое платье. Тело уже не вмещает. Тут мой язык возьми да и ляпни: «А что это, доктор, как я к вам пришёл, так тело из платья наружу просится?» «Так жарко, -- отвечает без тени смущения она, -- тело расплавилось и вытекает наружу понемногу». А я продолжаю: «Мне сон приснился, всё меня мучает. Не знаю, может быть, вещий сон. Прицепился, зараза. Будто лежу я ночью в кровати и слышу стук в дверь. «Кто там?» -- спрашиваю. «Это я, ваш семейный врач, -- слышу голос, -- пришла проведать члена нашей больничной кассы. Семейный врач потому и называется семейный, что может посетить больного в любое удобное для нас время. Вот пришла как к себе в семью». Тут я вдруг от неожиданности как-то весь обмяк. «Доктор, -- говорю, --- у меня слабость, оцепенел как мышь перед удавом». «Ну, это я сейчас быстро поправлю, -- замурлыкала она, -- ну-ка подвинься». И прыг ко мне в кровать. Потом как набросится на мои губы и ну их своим ртом массировать. А мне уже дышать нечем. Она весь кислород забирает. Но ничего, терплю. Думаю, новый метод массажа. Высоко в горах сначала тоже голова кружится, а ведь горный воздух целебным считается. Она спрашивает: «Чувствуете, как члены энергией наполняются?» И тут я дей-ствительно почувствовал, как что-то там наполняется. «Процесс пошёл, -- говорю, -- один уже наполнился, вот-вот перельётся, нужна плевательница». «Ишь, он какой шустрый, глупышка. Будет выступать, я ему быстро голову скручу. А пока, чтобы не плевался, я его ниткой перевяжу потуже».
Тут я проснулся. Шарю по кровати ру-кой. Нет никого. Вот такой, доктор, сон. «Раздевайтесь, -- приказала она, -- я должна сама убедиться, кто у вас там ночью блудует». Снял я рубашку, брюки, трусы. Смотрю -- торчит впереди что-то. Вдруг она как заорёт: «Вы что, голубой, что ли?!» «Почему голубой?» -- смутился я. «Вон твоё достоинство всё синее. А вот и бантик». Тут она дёрнула за конец нитки, и узелок развязался. «Уф! -- выдохнул я.-- Сразу легче стало, а то всё в толк не возьму, чего это я потеть стал?» Тут докторша искусственно засмеялась. «Вроде бы я к вам сегодня ночью не приходила. Ещё бы немного -- и отсох. Хо-рошо, что попал в мои опытные руки. Да-вайте я ещё сердечко послушаю». А у меня вдруг на нервной почве грудная мышца задёргалась, правая. А врачиха говорит: «Видите, как у вас сердце мечется, то слева, то справа. Вот-вот наружу выскочит. Слабенькое оно у вас. Тренировать надо.». «А у меня пупок не развяжется?» -- робко спросил я. «Нет, -- отвечает докторша, -- если дозировать правильно». И тут мой язык произнёс роковую фразу: «Тогда будьте моим тренером. И дозу правильную установите и нагрузку подберёте». Тут она игриво поправила свою причёску. «Ну ладно, если вы так настаиваете, зайду после работы, вечерком». И кокетливо мне улыбнулась. Я лёг вечером спать. Вдруг слышу стук в дверь. «Это я, ваш семейный врач, пришла на тренировку. Знаете, -- раздеваясь, про-должала она, -- самое лучшее упражнение -- это отжимание в упоре лёжа. Вы пока по-тренируйтесь на полу без нагрузки. Видели, как боксёры ведут бой с тенью? Когда поднакачаетесь, я стану вашим спаренным партнёром. Упор лёжа принять». Я попытался отжаться. «Во, вниз хорошо идёт, а вверх что-то домкрат не идёт, заржавел, что ли?» -- недоумевал я. «С ним надо ласково, -- пропела докторша, -- у-тю-тю-тю, мой маленький, ну поднимайся. Что, не хочешь? У, синявка сморщенная, протестант необре-занный!» «Нет, -- говорю я, -- так не пойдёт, видите, он голову опустил, совсем охмелел от ваших пухловидных прелестей». Она на минуту задумалась затылком: «Насколько я помню, по законам физики тела при нагревании увеличиваются». «Ну и что?» -- с любопытством спросил я. «А то. Я вам как врач заявляю: в этом случае горчичник -- лучшее средство». И прилепила туда гор-чичник твёрдой рукой. Сначала приятно было, тепло. Потом стало жечь. Она гово-рит: «Ничего, потерпи, пусть побольше расширится». А я уже не могу, стенать стал -- на стену полез. Она сжалилась: «Ну ладно, давай посмотрим, что там делается». И отлепила горчичник. «Да, перестарались малость», -- озабоченно пробормотала она, глядя на раскалённый огненно-рыжий стержень. «Но ничего, есть такая поговорка -- клин клином вышибают. Знаете для чего раскалённую подкову в холодную воду суют? Чтобы конь быстрей бегал. Закаливание называется». И она смело засунула разгорячённого петуха в холодную воду. Ошарашенный такой бесцеремонностью и непочтительностью, он окончательно сник и лежал сморщенный и жалкий. В общем, весь первый вечер ушёл на разработку... тактики и стратегии. Шли дни. Месяцы тренировки принесли свои плоды. Прошло 9 месяцев. Как-то вечером в дверь постучали нервным незнакомым стуком. «Да, милая, долгожданная моя, заходи, дверь открыта», -- радостно простонал я по привычке. На пороге появился амбал. Это был её муж... Вдруг как-то резко потух свет... в глазах. Очнулся в гипсе, почему-то привязанный к кровати. Приоткрыл один уцелевший глаз. В углу нежно обнимались и целовались Пенкин с Моисеевым. Распутин оседлал Екатерину II и прыгал на ней между кроватями. Сталин с Хрущёвым играли в очко на шелбаны. Из-за проигрышей нос Никиты Сергеевича распух и стал похож на возмущённый раскрасневшийся нарыв. Сергеич обиженно бормотал: «Придёт время, я ещё так отыграюсь». Леонид Ильич вырезал из картона ордена, прилеплял их жвачкой к пижаме и всё время бегал к зеркалу, с гор-достью глядя на отражение. Жириновский мыл ноги в тазике и кричал: «Наконец-то сбылась мечта всей моей жизни! Я омываю ноги Индийским океаном!» Немцов пробе-жал мимо бочком, опасаясь, что весь океан будет вылит ему на голову. Чубайс приста-вал ко всем с ваучерами. А Новодворская барахталась с Анпиловым. Он её пытался придавить пролетарскими лозунгами, а она его собственным весом. Ельцин, несмотря на перенесённую операцию на сердце, хлестал водку, по старой привычке занюхивая рукавом, из которого сыпались указы, не исполняемые никем. Мавроди отмывал в умывальнике награбленные у вкладчиков деньги, защищаясь от них депутатской неприкосновенностью. Басаев кричал: «Свободу Чечне!» -- и предлагал Ельцину купить гранатомёт по дешёвке. Нонна Мордюкова укладывала последние шпалы на дороге в светлое будущее. Тут вошла в палату молодая, симпатичная, до боли знакомая врач. «Ничего, вы ещё поправитесь», -- лукаво и обворожительно улыбнулась она мне. «А потом пройдём курс лечебной физкультуры», -- и подмигнула. От этих слов я дёрнулся, обмяк и затих. За окном плыла жара. Жёлтый песок облепил всё вокруг. Из-за чего все дома за окном казались жёлтыми, пресса, разгулявшаяся по бульвару, и вся страна тоже были жёлтыми. Так что разницы между нашим домом и всеми ос-тальными не было никакой. С чем я всех поздравляю.
КОИТУС
Тук-тук. «Кто там?» «Это я, ваш со-сед, членократ». «О, какой сюрприз! Дав-ненько вы меня не посещали», -- восклик-нула Вульва Владимировна. «Да, уже не молод. Пока встанешь, всё желание идти в гости пропадает». «Ладно, протискивайся, раз пришёл. я очень рада. Извини, теснова-то у меня здесь, как в пещере. Углубляйся». Внутри было жарко и влажно. От жары и влажности он раздулся и с трудом отпыхивался. Голова раскраснелась, внутри мутило и хотелось рвать. Он попытался снять головной убор, но она, укоризненно на него зыркнув, отрезала: « У меня головной убор не снимают. Религия запрещает. Мало ли что случиться может...» И она многозначи-тельно зачмокала язычком. «Что-то мне душно стало, в висках стучит, наверно дав-ление повысилось. Я как-нибудь в другой раз загляну», -- пролепетал сосед и начал откланиваться. «Не пущу», -- завопила, слегка пристанывая, Вульва Владимировна и чуть придавила его за горлышко. Он дёрнулся пару раз туда-сюда, но не тут-то было. Понял, что попал в западню, понял, что насилуют, но было уже поздно.
«Но почему мужик крепок задним умом? Что, в другом месте ума нет? У мужика только два ума: задний и передний. Ввяжется в историю, потом всю жизнь мучается, алименты платит. Вон у Менделеева их аж свыше ста. Ну, мужик, влип! Умный был, но легкомысленный. Слабые мы, мужики. Не можем устоять перед женским напором. Боимся обидеть отказом. Вот так мы с лёгкостью в мыслях внедряемся куда попало, пускаем корни, потом глядишь: плоды наливаются, соки из нас пьют. К солнцу плоды тянутся, к вершинам. Все хотят стать членами. И что же из них получается? Членистоногие?! Интересно, у них члены как ноги, или ноги как члены? Так или иначе, всё равно в конце концов попадут в тёмную сырую яму, как я сейчас. Всю ночь барахтаюсь в этой трясине, а она засасывает всё глубже и глубже. Темно, не видно ничего». Собрав последние силы, он предпринимал отчаянные попытки выбраться.
К утру, сморщенный и оплёванный, он вышел наружу.
ЧУВСТВО ЮМОРА
Поздно вечером в дверь постучали. «Кто там?» -- с опаской спросил я. «Открывай, мерин», -- послышался знакомый голос Надюхи. «А что случилось, что так поздно? Я уже спать собрался». «Ну, значит, я вовремя», -- прогромыхала Надюха, вваливаясь в квартиру. «У нас ЧП. Куда-то пропала вся сперма Афанасия», -- начала объяснять она. «Ну а я тут при чём? Разбирайтесь с Афанасием сами. Он что, импотентом стал?» «Да ты меня не так понял, -- чуть смутилась она. -- Не тот Афанасий, а дру-гой, с рогами». «А ты ему уже и рога наста-вить успела? А говорила -- скоро пожени-тесь». «Да нет, у моего Афанасия ещё рогов нет пока. Рано ему ещё с рогами. На ферме живёт знаменитый бык-производитель. Афанасием тоже зовут. его, естественно, на всю округу не хватает. Так вот, мы собираем его сперму, храним как положено, потом за валюту продаём желающим». «И много желающих?» «Хватает. Даже из-за рубежа заказы были. А ты думаешь от чего я так похорошела? От спермы его. Он наш кормилец. После обеда нас всех вызвал директор и объявил о пропаже спермы и ещё кое-чего». «Чего? -- спросил я. «Юмор у них какой-то тоже пропал. Но тебе не понять. Это по-латыни. «Да не брал я ничего. Ни спермы, ни юмора у меня нет». «А вот я сейчас проверю», -- взвизгнула Надюха и стала меня ощупывать. Когда брюки рас-стегнула и залезла туда рукой, я дико за-смеялся. «Ага, смеёшься! --радостно вос-кликнула она. -- Вон куда юмор запрятал. Ого, да он у тебя крепнет с каждой секундой и растёт. А говорил -- юмора нет. Ну-ка поищи своим юмором у меня в том же месте. Может, и я по привычке что лишнее с работы прихватила?» Стал я своим юмором вести поиск в указанном ей месте. Вдруг куда-то мой юмор провалился. А она спрашивает, постанывая: «Ну что, нашёл?» «Нет, пока не нашёл. Он у тебя, видно, глубоко зарыт». «А ты бури, не стесняйся. Не бросать же поиск на полпути». Ну я засо-вываю свой юмор глубже. А Надюха ко-мандует: «Ты давай как проходчик отбой-ным молотком туда-сюда, может, что-нибудь отколется». «Ага, понял. Туда-сюда, туда-сюда. Надюха, ты что глаза закрыла? Помираешь? Тебе что, плохо?» «Хорошо», -- прошептала она. «Может тебе водички принести?» «Лежи, изверг. Продолжай поиск. Я что сказала?» «Да я продолжаю, продолжаю. Уже полчаса ищу без остановки. Мой юмор уже весь в мозолях. О Господи, а кровищи-то сколько!» «Это не твоя кровь». «А чья?» «Моя, -- выпалила Надюха. -- Зарезал ты меня своим юмором, идиот неопытный». «Ой! -- заорал я. -- Из меня тоже что-то полилось!» Надюха с радостью: «Эй вы, за дверью, понятые, заходите! Я вам обещала, что найду вора. Собой пожертвовала, а нашла. Сначала юмор, а только что сперму он мне сам отдал». Вот тебе и юмор. Осудили меня за воровство. А недавно Надюха была у меня с передачей. Говорит, у её Афанасия в тот вечер рога выросли, и она его бросила, потому что с козлом жить не желает. А от меня у неё двойня будет. Полюбила она меня. Вот такой юмор. А у вас юмор есть?
* * *
Я голым родился,
Чтоб голым уйти.
И в этом весь смысл
И коварство пути.
--------------------------
Сексопильностью манит твой стан,
Ну а мой -- как засохший банан.
----------------------------------
Я сижу на яйцах,
Гордый и довольный.
Села ты на яйца --
Нестерпимо больно?!
--------------------------------
«Я помню чудное мгновенье.
Передо мной явилась ты!»
И бросила в лицо трусы,
А я мечтал о наслажденьи.
---------------------------------------
Откровение импотента
Твой чарующий взгляд как магнит.
У меня же давно не стоит.
----------------------------------------
Ты шептала: «Не смей! Не хочу!»,
Отдаваясь любви-палачу.
------------------------------------
«Ну прижмись ко мне
покрепче, прижмись». --
Зарождается новая жизнь.
----------------------------------------
Целовал тебя, ласкал,
Говорил: «Ты идеал».
Вот уж близится рассвет. --
У тебя на секс запрет.
В.ВЫСОЦКОМУ
«Я не люблю, когда мне смотрят
в спину», --
Сказал и оседлал Марину.
Б.МОИСЕЕВУ
Голубая луна освещает твой путь.
Голубая мечта -- голубику лизнуть.
ПАРОДИИ
* * *
«Я помню как рвалась из рук,
Когда меня не так держали».
С.Р.
Когда в экстазе на лугу
Мы попы пчёлам обнажали,
Я помню как рвалась из рук,
Когда меня не так держали.
В хлеву под утро, милый друг,
Над нами кони дико ржали,
А я рвалась, рвалась из рук,
Когда меня не так держали.
С остервененьем, во хмелю
На мне от счастья вы дрожали,
А я рвалась, рвалась из рук,
Ведь вы меня не так держали.
Вы тихо сзади подошли
И ловко платьице задрали.
Я вырвалась из грубых рук,
Ведь вы меня не так держали.
Затем, по пьянке, отрыгнув,
Икринку меж грудей искали.
Я помню как рвалась из рук,
Когда меня не так держали.
Я предложила вам минет --
Презервативы дорожали,
Но я рвалась из ваших рук --
Опять меня не так держали.
Я пошутила, отомстив
За то, что вы не так держали.
А вы? Вы вырвались из рук
И в вендиспансер побежали.
Вот так всегда. Все мужики
Эгоистичны, но едва ли
Я вырвусь из коварных рук,
Хоть все меня не так держали.
* * *
«На что мне жизнь моя дана?
И начинается с пустышки
И ею кончится она».
Т.Г.
Всё началось в далёком детстве,
Когда у мамки грудь просил,
Она совала мне пустышку,
Грозила пальчиком: «Соси!».
Я рос, взрослел, остепенился,
Но ускользал из рук штурвал...
Судьба смеялась и пустышки
Подсовывала -- я сосал.
В ночи с невестой перед свадьбой
Вдруг понял как она пуста, --
В московском небе показала
Созвездье Южного Креста!
«Ну знаешь», -- я вспылил и замер,
Услышав рядом женский всхлип.
Она растерянно рыдала.
Я понял, что влюблён, что влип.
Женился, ласковый и пьяный
Я лёг к жене, а мне она:
«Ты убери свою пустышку --
Давно в ней нету ни хрена».
Я оскорблён -- петлю на шею!
«На что мне жизнь моя дана?
Коль начинается с пустышки
И ей кончается она».
* * *
«Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать».
Н. Рубцов
Стукнул по карману -- не звенит,
Стукнул по другому -- не слыхать.
Повстречался за углом бандит --
Полетели мысли отдыхать.
Как очнулся, яростен и крут,
Стал искать обидчика-врага.
А пришёл домой -- жена мне: «Плут,
С кем сегодня наставлял рога?»
И вцепилась, тащит прямо вниз
С лестницы, как поезд под откос.
Полетел я, как осенний лист,
Шелестеть остатками волос...
Память отбивается от рук,
И земля уходит из-под ног.
Лампочки описывают круг,
Жизненный отсчитывая срок.
Я ползу к двери, угрюм, сердит.
И хриплю: «Не здесь же подыхать.
Что поделать? Видно, тот бандит
Тоже хочет в Ялте отдыхать».
Выжил я, звезды моей зенит
Никогда не будет знаменит.
Тайну я не выдам, Николай,
Ты спокойно в Ялте отдыхай.
* * *
«Эй! Не стойте слишком близко
Возле клетки задарма.
Пародист я, а не киска,
Озверевший от дерьма!»
Л.Г.
ПАРОДИСТ
Несуразный, ядовитый,
Несъедобный паразит,
Выше самого главлита
Пародист в углу шипит.
Новоявленным поэтам
Скорбно отходняк споёт,
Скрипнет дверцей туалета,
Шмыг туда -- и всех сольёт.
Не найдя в стихах отрады,
Искусав газетный сор,
Душу рвёт, искусства ради,
В поэтический запор.
Он натужился. Какие
Муки -- крик в глухой ночи.
Мысли выдавить скупые
Нет ни мочи, ни мочи.
И кричит: «Не стойте близко,
Не вдыхайте задарма
Возле попы пародиста,
Озверевшей от дерьма».
Несуразный, ядовитый,
Несъедобный паразит.
Гордый, из дерьма отлитый
Пародист в углу стоит.
СОМНЕНИЯ
Душу терзают сомненья:
Стоит или не стоит
Прийти к тебе в воскресенье.
А вдруг нас вдвоём накроют?
А вдруг ты ещё не готова
К решению сложной задачи,
И мне учить тебя снова
Придётся у папы на даче?
А вдруг ты уже другого
В сердце своём поселила,
Более дорогого
Крылом от невзгод защитила?
Душу терзают сомненья:
Любишь или не любишь?
Вдруг сон растаял мгновенно:
«Ишь, соня, тебя не разбудишь...»
Кто-то в бок толкает,
Кричит: «Ну проснись, на милость».
Наверное, он не знает,
Что мне в эту ночь приснилось.
САМОИРОНИЯ
Душа моя, я маюсь.
В воронку -- и ко дну.
Я каюсь, каюсь, каюсь.
И всё ж кипеть в аду.
В молитвах нету толку,
Так, видно, змей решил.
«Молясь, мы втихомолку
Потом грешим, грешим.
Не будет вам прощенья», --
И плод запретный дал.
Такого угощенья
Ещё я не едал.
И вот, предвидя драму,
С младенчества, поди,
Мы как увидим даму,
Так тянемся к груди.
Я груз прошедшей жизни
Влачу, как подлый вор.
И бросить мне обидно,
Но до каких же пор?
Я доиграю драму,
Пройдя любовный дым,
И отомщу Адаму --
Я буду спать один.
ВИНОВАТА РАСЧЁСКА
Как-то спросил меня баловень-детка:
«Можно ли пальчик сунуть в розетку?»
Я, поразмыслив, сказал:«Нежелательно».
Видно он слушал меня невнимательно,
Сунул свой пальчик и как завопил:
«Что ж ты меня не предупредил?
Этого век не забуду тебе».
Я ж за урок благодарен судьбе.
Если с годами редеет причёска,
Кто виноват?
Ну конечно, расчёска.
ГИБЕЛЬ СМЕХА
Стою в тоске пред почерневшим прахом.
В душе угасшей умер огонёк.
О, громкий смех, он обернулся крахом.
Ты с ним, бедняга, справиться не смог.
Врачи твердят, что умер от простуды,
Когда смеялся с ветром заодно.
И на плечах застыли капель груды,
И в горле ядом пенилось вино.
И в верхний ярус забираясь рьяно,
С небес летели трели соловья,
Чаруя слух, пьянящее сопрано,
Как героином, тронуло тебя.
И с этих пор застывшая улыбка
Дурацкой маской села, как печать.
А я-то думал: ты весёлый шибко.
А ты -- больной, не можешь замолчать.
Прослыл упавшим с печки шарлатаном,
Корёжась в смехе, дёргаясь слегка.
И ты стонал, ты перебрал сметаны.
Загнулась в смехе тонкая кишка.
И я скорблю над смехом без помехи.
Я не такой законченный подлец.
Прошу вас всех -- не загибайтесь в смехе,
Не то придёт такой же вот конец1
ЧАСТЬ II
ИЕРУСАЛИМСКАЯ
МЕДИТАЦИЯ
ИЕРУСАЛИМСКАЯ
МЕДИТАЦИЯ
Смеркалось. Грустная луна
Тащилась медленно и сонно.
Качались тени у окна,
Мерцали звёзды монотонно.
Сползала в чёрной шали ночь,
В глаза загадочно глядела.
Тот взгляд не смея превозмочь,
Покорно сердце холодело.
Струилась с кресел тишина,
Рука бессильно с них упала.
Настигла сонности волна,
Склонив на грудь главу устало.
И вот уже -- душою ввысь
В тот мир безбрежный и бездонный...
И шепот Музы: «Отрекись».
И профиль мой неотрешенный.
ОСТРОВ ПЕЙСАХ
«Здравствуй, каменная страна!» --
Стонет каменная струна.
Сквозь вибрирующий песок
Слышен жалобный голосок:
«В каменистую дверь души
Ты, доверчивый, не спеши.
Там за дверью живут жлобы --
Быта каменного рабы,
Бьётся в оргии карнавал,
Пляшет огненный бог Ваал,
Разрывает вселенной круг
Громыхающий хруст и стук,
Поднимает топор палач,
Всюду слышится стон и плач.
В страхе каменные глаза
Упираются в небеса.
Плещут каменные мольбы
В наши каменные гробы.
«Дарят» каменные цветы
Полулюди-полукроты.
А потом, замолив грехи,
Пишут каменные стихи!
* * *
Каждый мечтает о ласке,
Каждый мечтает о счастье,
Думает каждый, как в сказке,
Что обойдёт ненастье,
Что обойдёт стороною
Марш с последним парадом,
И не заденет струною
Чувство обиды... Не надо.
Как же бывает больно.
Я не желаю, слышишь.
Горечь душит невольно,
Но ничего не попишешь.
Видно, судьба такая:
Нравится дуб высокий,
Тот, что пониже -- у края --
Скромности путь одинокий.
* * *
Все говорят, что несчастливый,
Что жизнь моя, как в жерле кратера,
Что очень противоречивый
И невесёлый сплав характера.
А я в ответ, я лгать не буду:
«Все ваши данные уменьшены,
Коль полюблю, то не забуду
И не заставлю плакать женщину».
Но как же так? Не совпадают
Мои мечты, мои желания.
Та, что мила, совсем не знает
Про жизнь мою, мои страдания.
И потому не замечает,
Как лебедь белая -- цветущая.
А у меня душа рыдает,
И больно бьёт печаль гнетущая,
И от того ли, что на взлёте
Не так проворен, не стремительный,
Какой-то франт на повороте
Вперёд ушёл, он был решительней.
И каждый раз при вашей встрече
Тот тип ехидно улыбается.
А я, как зверь по клетке, мечусь,
И сердце кровью обливается.
Вот так всегда: имею твёрдость,
Когда пойти бы на попятную,
Сказать ей всё, отбросив гордость,
И раздразнить судьбу проклятую,
Но не могу, не хватит силы,
Ведь жизнь моя, как в жерле кратера,
И не дают мне быть счастливым
Противоречия характера.
* * *
Цветами радуга играет,
Манит, игривости полна,
И каждый ревностно мечтает,
Что лишь ему она дана.
И смотрит, жадно наслаждаясь,
Как заколдованный, вослед.
И в душу вашу забираясь,
Она творит кордебалет.
И вы от этого разбоя,
Как на иголках целый день.
Лишились сна, и в непокое.
От вас осталась только тень.
И ваш сосед попался в сети,
Как вы, не может ночью спать,
И от печали в лунном свете
Начнёт романсы сочинять.
Потухли окна, всё в забвеньи,
Идёт, крадучись, тишина.
Не надо радуге творений:
Твоя, моя -- ничья она.
И от бессилия страдаю,
По сердцу полосы остры.
Я сам слезами заливаю
Любви зажжённые костры.
* * *
Милая подружка,
Как же так случилось,
Что волна багрянца
По щекам разлилась?
Словно рябь морская
Ветром в сердце свищет,
И душа младая
Упоенья ищет.
Не томи желанья,
Вылетай из плена,
Дай свободу чувствам,
Выходи из тлена.
Распрямись, взбунтуйся
И поспорь с судьбою,
Брось все предрассудки
И пойдём со мною.
* * *
Я хочу тебя видеть немедленно, сейчас!
Может, ты не хотела меня обидеть
В тот поздний час...
Я ходил у остановки,
пристально вглядываясь в лица.
Ходил, ходил...
И голос внутренний мне говорил:
«Вот сейчас она должна появиться».
Час за часом проходил,
Тягучий, заунывный дождь лил.
Заканчивался трамваев звон.
Динь-бом, динь-бом.
И душа разрывалась на части
От этого его участия.
Он отзывался в сердце
излиянием щемящих нот,
Которые дрожали, трепетали
от мысли,
Что она не придёт.
Угрюмо.
Пасмурно.
Сыро.
Скользко.
Я брёл домой ни с чем.
А зачем?
В пустую комнату бездушную,
Такую одинокую и скушную.
Я шёл домой с мечтой,
чтобы хотя бы во сне
Ты стала той единственно близкой мне.
БЕЛЫЙ СТИХ
Я лежал у камина и дрожал,
Уносимый в прошлое.
Тот вечер стонал виолончелью в миноре.
Я дышал вишнёвым воздухом,
Потому что воздух касался твоих губ.
Я сцеловывал шёпот и грусть,
Обвиваясь ласковым угрем,
Впитывал сладость прикосновений.
Я плутал в нежном шёлке мягких ресниц
И вдруг, заглянув в полынью
двух жаждущих омутов,
Стал невесомым.
Я летел без крика и сожаления,
Как летит душа, освободившись от тела,
Я купался в сиренево-фиолетовом
свете Любви,
Меня влекло к Ней.
Ты протянула мне свои тонкие пальцы,
И я ощутил их прикосновение
у самого сердца.
Но вдруг
на них
выросли
когти...
Я очнулся.
На груди змеились следы,
И дождь зализывал прохладным языком
Свежие раны.
Я лежал у камина
и дрожал.
ТВОИ ГЛАЗА
Твои глаза в листе опавшем,
Судьба-лоза в миру вчерашнем,
За далью пурпур отраженьем
И неприкаянности жженье.
* * *
Эта женщина странная
С серовато-смешными глазами.
То весёлая, бранная,
То с прозрачно-большими слезами.
Эта женщина страстная,
И до одури щедрая риском.
Притягательна, ласкова,
То с лицом отдалённым, то близким.
* * *
Мой светоч, мой ангел, мой зверь!
Что сталось со мною теперь?
Всю ночь просидел при свечах,
В твоих растворяясь очах.
И думал о нашей судьбе,
О том, что я нужен тебе,
О том, что весною заря
Восходит так рано не зря,
Что ночь пролетает быстрей,
И чувства ясней и острей,
И страсти, как в бурной реке,
Слезами текут по щеке.
И в сердце щемящая боль.
И весь я наполнен тобой!
Родная, скажи, что со мной?
* * *
На бескрайней седой планете
В космическом непокое
О чём-то мечтали двое --
Наивные как дети.
Он ей говорил: «Ты знаешь,
Я люблю голубое,
А вокруг посмотришь --
Всё белое такое.
Хотел бы мчаться с красным,
Но жёлтое тенью скачет,
И душит всё серое серо,
И зелень тоскливо плачет».
Она его утешает:
«Забудь, что жизнь полосата,
Уж чёрная ночь пролетает,
Вновь розовым мысль объята».
И он отвечает взглядом:
«Не знаю, что со мною,
Но когда ты рядом,
Я люблю голубое».
* * *
Я бунтую, не могу привыкнуть,
Что с тобою мы разлучены.
Так и хочется судьбине крикнуть:
«Ты ослепла? -- в разных странах мы».
И когда загадочно лунится,
Тишина ложится на кровать,
Ты не можешь мне в былом не сниться,
Я -- не в силах губы целовать.
И с разбега -- всмятку на решётку --
Истово бросаюсь на барьер.
Тщетно. Я в удавке, прямо в глотку
целится разлуки «бультерьер».
Не приемлю здешние манеры.
Душит «первобытный» примитив.
«Все в карьер!» -- галопятся к карьере,
«Шашки к бою!» -- совесть схоронив.
Кто-то прикаблучился по морде.
В грязь ничком -- родимая земля!
В жиже я лежу свободный, гордый.
И таким ты приняла меня.
Ах, прости меня за эти муки,
За слетевший с языка цинизм.
Что же мне, былого гимна звуки
Вспомнить и обратно в коммунизм?
Ты молчишь, причмокивая питой.
Равнодушен взгляд, неряшлив вид.
Гусеницей жизни я разбитый
И гостеприимностью убит.
* * *
Пусто в душе, пусто,
Сохнут губы мои.
Грустью плывут, грустью
Те ушедшие дни.
Звоном стоит, звоном,
Дрожью бьёт тишина.
Стоном моим, стоном
Бьёт о берег волна.
Жизни бы вскрыть струны,
Враз закончить роман,
Врыться в ландшафт лунный,
В смерч, пучину, туман.
Но верю: придёт вечер,
Сквозь невзгоды я вновь
Встречу тебя, встречу,
Встречу, моя любовь.
* * *
Снова видятся грёзы:
Мы с тобою одни...
И солёные слёзы
На ушедшие дни,
А прошедшее манит,
Я иду, как в пургу,
Сердце нежное ранит --
Дальше я не могу.
И стою у порога,
Чувства бьются в виске.
Ах, сладка та дорога,
Но как на волоске,
Как на ветке качаюсь
То туда, то сюда --
Я от этого маюсь.
Я -- морская вода.
Бьюсь о берег песчаный
За волною волной,
Рвусь к тебе неустанно.
Я растерзан судьбой.
И стремлюсь, задыхаясь,
В мыслях только одно...
Кто-то, сзади цепляясь,
Тащит снова на дно.
Там во мраке зловещем
Тишь глубин и покой.
Сон приснился мне вещий,
Будто снова с тобой,
Будто рядом как прежде...
Тело мелко дрожит,
И объятия нежны,
И так хочется жить.
Снова видятся грёзы:
Мы с тобою одни...
* * *
Газелеглазая моя, я так тоскую,
Твои далёкие уста я вновь целую.
Моя безмерная любовь всё жарче, жарче.
Твои любимые черты всё дальше, дальше.
А память, память не даёт заснуть ночами.
И встречи тайные, как явь, перед очами:
И этот трепет и восторг, я весь хмелею.
И сладострастие и дрожь --
дышать не смею.
Всё замирает -- сердце ввысь, биенье чаще.
И лишь с тобою я познал
мгновенья счастья!
* * *
Если ты принадлежишь не мне,
Если мы приблизиться не в силах,
Приходи ко мне хотя б во сне,
Где бы нас ничто не разлучило.
РАЗГОВОР С ФОТОГРАФИЕЙ
Я целую твои уста.
Ты стоишь у меня на полке.
Я беру тебя запросто,
А в душе моей воют волки.
Но не слышишь ты этот вой --
У тебя ведь дела покруче.
Обними же меня, я твой.
Тот, что рядом, наверно лучше?
Янтарём на тебя гадал,
Он метался, скулил меж нами.
Вдруг он вздрогнул, обмяк и встал,
Истекая на стол слезами.
Он стенал, тосковал и выл.
Ах, зачем мне вся правда эта?
Кровь сочилась с подбитых крыл --
Как легко подстрелить поэта.
Я лежу, но я ввысь гляжу,
Я нашёл её во вселенной
Ту единственную звезду
И назвал я её Еленой.
* * *
Где же ты, милая Лена?
Вьюжит размашисто снег,
Ветер корчует из плена
Твой затерявшийся след.
Словно и не было... Зыбко.
В миг безвозвратно исчез...
Лишь незабудкой улыбка
Грезится в бездне небес.
И возродившейся тенью,
Как обвинитель немой,
Снова встаёшь в сновиденьи
Призраком жизни иной.
И воскресают желанья.
Слиться как прежде хочу.
Сердце своё и дыханье
Вновь отдаю палачу.
И, обнажаясь небрежно,
Трепетна и горяча,
Ты по-змеиному нежно
Жалишь, коснувшись плеча.
Манишь в свой замок зловещий,
В свой леденящий острог.
В креслах раскинуты вещи...
Выдохом душит восторг.
И, увлекаемый тайной,
Омутом томным сражён.
Плотью твоей изначальной
В прах сладострастно сожжён.
Утро. Лежу в пепелище...
Рваные губы в крови.
Только душа моя рыщет
Тигром в картине Дали.
МОНОЛОГ РЫЦАРЯ
Позвольте мне уйти в уединенье
И там познать аскета наслажденье.
Когда б судьба не разлучила нас,
Вдвоём с другим благословляя Вас,
Я б не посмел монашеством увлечься.
От благостей земных навек отвлечься.
Нет, нет, я Вас в измене не виню
И верность Вам, как прежде, сохраню.
Любовью чистою, душевной красотою
Пленён я до сих пор. Я Ваш, не скрою.
И если Вам когда-нибудь взгрустнётся,
И горький дождь
... из Ваших глаз прольётся,
Я мигом по единственному зову
Явлюсь пред Вами, жертвовать готовый.
Душой и сердцем Ваш я без остатка,
И каждой ночью засыпаю сладко
Лишь с Вашим именем. И как отрадно мне,
Хоть в мыслях с Вами быть наедине.
И в благодарность за мои порывы,
Вы всей душою, не жалея силы,
Хотите, чтоб я счастлив был с другой,
И к ней ведёте собственной рукой?!
Напрасно Вы озарены мечтою:
Она не будет счастлива со мною.
Лишь Ваша нежность будет мне наградой,
И кроме Вас мне никого не надо!
Теперь, мой друг, я умоляю Вас,
Огонь страстей покуда не угас,
Позвольте мне в тиши уединиться
И мукой отчуждения забыться.
Сквозь сердца стон
воздвигну к Вам препону
И Вашей безмятежности не трону.
Но знайте, что когда нагрянет час,
То мой корабль не оставит Вас,
И вместе поплывём мы в сладкой неге,
Оставив всё печальное на бреге!
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО
«Как дела, дорогой, как дела?
Предала я тебя, предала,
Продала, не дождавшись весны,
Схоронив неизбывные сны.
Укатали нужды виражи,
А с тобою одни миражи.
Обещаньями сладко кормил.
Извелась я, и нет больше сил.
Ухожу от тебя в вечность грёз,
В океан стылых мыслей и слёз,
Где покой, тишина и кресты...
Между нами сгорели мосты».
И безмолвно вскричал он: «Постой!»
Губы ссохлись, и струйкой густой
Из разорванных вен на листок
Он истёк
и за нею --
в песок...
* * *
Зачем друг друга тяготить?
Любви притворною печалью
Не в силах мы объединить
Что не слилось первоначально.
К чему пленительный обман?
Туманом, ощупью к надежде?
И завершился наш роман,
И будет так, как было прежде.
* * *
Здравствуй, милая подружка,
Как ты там одна?
Я любовь твою из кружки
Не допью до дна.
Всё хочу с тобою слиться,
Профиль совместить --
Ты не можешь мне не сниться,
Я -- тебя простить.
Мне цыганка предсказала,
За ладонь брала:
«Пострадаешь ты немало
От людского зла.
До любви -- земного рая
Путь лежит далёк.
Будешь ты идти, страдая,
Скромен, одинок».
Как там будет, жизнь покажет.
Горький тот глоток
Сединой неслышно ляжет,
Опадёт листок.
Осень встретит нежно, мудро.
А за ней -- порог.
Знай, любить тебя мне трудно,
Уж прошёл тот срок.
Растранжирю жизнь лихую
И шагну в беду...
А сейчас прощай, целую.
Не надеюсь.
Жду!
О ЖЕНЩИНЕ
Женщина -- сладость грёз.
Женщина -- сок берёз.
Женщина -- вкус айвы.
Женщина -- шёлк травы.
Женщина -- шёпот струй.
Женщина -- поцелуй.
Женщина -- это страсть.
С женщиной омут всласть.
Женщина -- смех и вой.
Женщина -- холод, зной.
Женщина -- шторм и штиль.
Женщина -- к небу шпиль.
Женщина -- нежность глаз.
Женщина -- мой Парнас.
В женщину ревность стрел.
В женщине мой прицел.
Женщина -- взлёт, восторг.
Женщина -- мой острог.
Женщина -- крик и плач.
Женщина -- мой палач.
Женщина -- это грусть.
В женщине растворюсь.
ПО МОТИВАМ ЗИЁ АБДУЛЛО
Я думал, что ушёл, надеялся покинул,
Тем хмурым декабрём
твой лик навеки сгинул,
Но ты в душе моей кочующей занозой
«Не трогайте меня!» --
кричишь в гримасе грозной.
А я с издёвкой вслед:
«Кому нужна ты всуе?»
Испепелю тебя последним поцелуем
И брошусь в никуда,
тобой смертельно раненный.
Не вспоминай меня,
моя отрава ранняя.
* * *
Когда в душе твоей
Гуляют ветры-стужи,
Когда туман вокруг
И рядом ни души,
Когда твою судьбу
То вниз несёт, то кружит,
Ты в вечность не спеши,
В безмолвье не спеши.
Я знаю: близко есть,
А если нет, то будет.
Придёт к тебе во тьме
И в двери постучит,
И сердце оживит,
И страшный сон разбудит --
Тот самый верный друг
К тебе спешит, спешит.
И вместе побегут
Дороги, преплетаясь,
Назло хромой судьбе,
То в море, то к горам...
И в этот мутный век
Я женщин прославляю
За верность, за любовь,
За состраданье к нам.
* * *
За дверью, скрипучею дверью
Сопит незадачливый ветер.
То плачет он, то завывает,
Надрывно стараясь, хрипит.
И кажется мне нераздельно
Судьбою повязан я с ветром --
Следы мои он повторяет,
За тенью моею спешит.
Как ветру, мне образ туманный
Пожизненно чудится где-то:
Я следом, а он исчезает,
Потерян на том берегу...
О, где ты, мой светоч желанный?
Уж пряди снегами одеты,
И сердце тоска иссушает,
И больше я ждать не могу.
Он волен, я тоже не связан.
Бессильно опущены руки,
Лишь пламя смертельно ласкает,
Целует берёзу в печи.
И вот я жестоко наказан --
Мой профиль настенный разлуке,
Лишь ей одиноко внимает
И ей отвечая, молчит.
ПО МОТИВАМ ЗИЁ АБДУЛЛО
До пламени, до боли, до озноба
Смотрю в ручьи могучего Анзоба.
Что вижу в них? --
огня в глазницах жженье --
Ослепшего Рудаки отраженье.
И жутко мне, как будто с той поры
Я ослеплён коварством Бухары.
СОН
Улетают птицы.
Засыпают звуки.
Проплывают лица,
Холодеют руки,
А блудливый ветер
Просто, ради шутки
Поднимает ветви --
Задирает юбки.
Простудилась туча --
Тучу прознобило.
С озорством по небу
Пролила чернила.
Возбуждённо дышит,
Ахает надрывно
Надо мною крыша,
Наслаждаясь ливнем.
Сердце скрипкой плачет.
Я один с судьбою...
Хищный старый кречет
Кружит надо мною.
Мысли стеблем гнутся.
Сыро и темно.
Не могу проснуться.
Страх стучит в окно.
ВЕСНА
Встаёшь с постели утром рано,
Подходишь медленно к окну,
И открываешь тихо раму,
Впуская медленно весну.
Весна врывается, как птица,
Порывом ветра зеленя,
С собой куда-то в даль маня,
Всем овладеть тобой стремится.
И ты от этой круговерти,
Вдыхая свежий аромат,
Как захмелевший, вы поверьте,
Природы пробужденью рад.
Вот солнца луч коснулся клёна,
И он, почувствовав тепло,
Вздохнул ветвями тяжело,
Зашелестел пахучей кроной.
Вот буйно речка зажурчала,
И ива, наклонясь к воде,
О чём-то долго ей шептала,
И птицы пели в вышине.
Весна, весна -- твой облик чуден!
Он создан гением любви.
Прошу тебя: «Не уходи.
Ты так нужна для счастья людям!»
ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ
В этот тихий осенний вечер
Я бреду, одинокий, домой.
И снежинки садятся на плечи,
Накрывая мохнатой волной.
Завывает бесстыжий ветрюга,
Оголив белы груди берёз,
И мне жаль их, а пьяная вьюга
Разгулялась и жалит до слёз.
Лист, опавший с берёзы, кружится,
Навевая тоску и печаль,
Вот земли он коснулся, ложится,
Снег лизнул и притих, замолчал.
* * *
Багряно-осенняя старость,
Румянец с опавшей листвой.
Внезапно пришедшая жалость
Ласкает дождливой тоской.
Ласкает цветным каламбуром,
Как будто на выданье лес.
И в сердце врезается буром
Курлычащий неба навес.
И в этот сентябрь уходящий
Всё кружит последний листок.
Как символ, над смертью парящий,
Прошедшему лету упрёк.
КОНТРАСТЫ
День, ночь -- какая разница?
Снег, дождь, весна-проказница --
Всё перемешалось, как во сне.
Тишь, гром, пустая комната,
Боль, стон и дума томная
Скорбным морем плещется во мне.
Смех, грех, переживания,
Свет, цвет, печаль, страдания
Едким комом душу пепелят.
Бой, вой, тоска, забвение,
Град, зной, сирены пение
Цепким вихрем в воздухе парят.
Риск, визг -- в одно мгновение,
В миг -- крик, игра, сражение
Мчатся в вихре бешеном к беде.
В век -- бег, борьба без отдыха,
Вслед -- бред без тени продыха,
Разве это грезится тебе?
* * *
Солнце склоняется к вечеру,
Птицы уже не кричат.
Только букашки доверчиво
Люстре навстречу летят.
Что же вы, что же вы, глупые,
Сердце своё обнажив,
Крылья слагаете хрупкие,
Ложной мечтою прожив.
Думали вы по наивности
Будто бы солнце встаёт,
И предавались интимности,
И прекращали полёт.
Сколько же вас ошибается,
Словно в плену у судьбы.
Странно так жизнь обрывается
Без ощущенья борьбы.
Нет бы поспорить с проклятою --
Я вам ни капли не лгу --
Чтоб не ходить на попятную,
Чтоб не бросаться во мглу,
Чтобы дышать синей свежестью,
Чтоб наслаждаться и петь,
Чтобы пленительной нежностью
Утром кого-то согреть.
Вновь всё вокруг пробуждается,
Вновь начинается день.
Лишь чуть живая качается
С люстры упавшая тень.
* * *
Если с тобой случится беда,
Ударит внезапно по сердцу вдруг,
Ты целиком положись на меня,
Мой единственный друг.
Если в дороге застанет дождь,
Прикрою широким крылом от невзгод.
Если в огонь меня позовёшь,
Шагну без раздумий вперёд.
* * *
Люди способны к мести,
Способны покинуть друга,
Когда ненасытные вести
Вдруг налетят, как вьюга.
Они налетят, запорошат,
Холодным клювом глотая,
Души в дробинки раскрошат,
Следы доброты заметая.
И ты закричишь: «Спасите!» --
К другу с мольбой взывая.
А он в ответ: «Простите,
Я, кажется, вас не знаю».
* * *
Вы смеётесь, что же, смейтесь.
Вам весело в пьяном угаре,
Но на любовь и ласку не надейтесь,
Хоть тела затрещали в ударе.
И объятья совсем не жарки.
Взгляд, застывший как лёд, без загадок.
Руки, стиснутые как палки,
И поцелуй совсем не сладок.
Вам хорошо, но лишь на минуту.
Останется горький осадок,
Когда услышишь, что она кому-то
Тихо шепчет: «Не надо, не надо».
И поймёшь, что всё это было
Не от сердца, а забавы ради,
И в туманное море уплыло --
Чувство нежное, осталось сзади.
Я такой же, как все, такой же
На земле этой грешной -- смертный.
Я обнял бы тебя, быть может,
И отведал бы плод запретный.
Только всё это мне противно:
Ложь, обман, никому не нужный.
Что должно быть тайной интимной,
Выставляете вы наружу.
Вы балдеете, что ж, балдейте.
Ни к чему обещанья, тревоги.
Только водки мне больше не лейте:
Не пойду я по вашей дороге.
* * *
Не торопи судьбу, не торопи!
Так мало дней отпущено нам Богом.
В грядущий век досрочно не спеши,
Не рвись в обрыв за финишным порогом.
Минуты жизни с жадностью не пей,
Цени мгновенья, влагой наслаждаясь,
Не опрокинь кувшин свой, не пролей,
Что пролито -- уйдёт, не восполняясь.
А если будешь ты с судьбой играть,
Несясь в бреду, друзей не замечая,
На миг очнувшись, обернёшься -- глядь --
Плывёшь чрез Лету, денность покидая.
Тогда, родной, от страха не хрипи,
ты так хотел. Твой конь домчал до ада...
Молю, мой друг, судьбу не торопи.
Не подводи часы, прошу, не надо.
* * *
Течёт по капле кровь
Из раненного сердца,
Души закрылась дверца,
За ней ушла любовь.
Течёт за годом год.
Мой день всё ближе, ближе.
Я падаю всё ниже.
Несусь с теченьем вод.
* * *
Скользят года прозрачным сном,
И жизнь течёт как будто мимо.
А время так неумолимо
Морщинит лик слепым резцом.
И я, наверно, виноват
Пред двойником своим суровым,
Что в отраженьи вижу снова
Зеркальной правды грустный взгляд.
* * *
За весною приходит весна.
Голос мой угасающий сник.
И туманная мысль не ясна,
И мороз прямо в сердце проник.
И душою я вроде не стар,
Но в погоне за счастьем своим
Книгу жизни уже пролистал,
Как отшельник судьбою гоним.
ЗВУК «ЖЕ»
Жёлтый желток -- зарождение жизни.
Жёсткое солнце жарит и жжёт.
Жёлтая пресса жамкает души.
Как жёлтый банан -- выжженный плод.
Жёлтый цвет брюзжащей измены.
Жажда -- желанье превыше всего.
Желанное золото -- женское тело.
Ржавое жало -- вспухший живот.
Жёлтые реки -- лживые речи.
Жухлые травы, жёлтый песок.
Жжёные свечи, женские плечи.
Взбухшие жилы.
Пуля.
Висок.
БЕЗДУШНАЯ СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
Ночь. Духота. Матрац в иголочках.
Лежит в кровати полутень.
А боль всё стягивает проволокой
Безвольный студень без костей --
Мешок страданий, швом пришпоренный.
Силки бездушья за стеной,
Где медсестра, икая жареным,
Глуха на гнев души больной.
И сколько б, милый, ты не тужился,
Твой нерв в крови не исходил,
Бесстрастным грифом сверху кружится
Она и ждёт исхода сил.
Её бессвятость нагло-голая,
Бессостраданье и расчёт
Бичом Иуды душит горло
И душу надвое сечёт.
ДИАЛОГ С УШЕДШЕЙ
ИЗ ЖИЗНИ ДУШОЙ
Здравствуй, мама! Вот собрался
Сел письмо писать.
Ручку взял, а мысли скачут,
Не могу начать...
Ты спросила: «Как здоровье?
Как твои дела?»
Что сказать? Живу как прежде,
Голова цела.
Днём нещадно солнце греет,
Жизнь течёт, полна.
Гам кругом, а мне милее
Тихая луна.
Ночь придёт и сядет рядом.
Сонно всё вокруг.
Ветер в комнате гуляет --
Мой незримый друг.
В ватном облаке покоя
Скрылась суета.
Сердцу, словно в ожиданьи,
Грезится мечта...
Ты ко мне пришла, и будто
Благовест сошёл.
Слёзы вытерла украдкой:
«Мне там хорошо.
Ты, сыночек, не кручинься.
Бледным стал, худым.
Ты найди себе невесту,
Не живи один.
Ты прости меня, так вышло.
Перетёрлась нить.
В том, что я ушла так рано,
Некого винить.
Так случилось, не сложилось.
Что жалеть теперь?
Не грусти. До встречи, милый».
И -- прикрыла дверь.
Я в безмолвии бездонном...
Рыбой на песок...
Раны рваные сочатся,
Как с берёзы сок.
И ужом кручусь бредово.
Проскакал рассвет.
Потный, скинул одеяло. --
А тебя уж нет.
* * *
Я -- сухой лист,
Оторвавшись от дерева,
Шмяк головой об асфальт.
И Подметалов уже поджидает
И жёсткой метлою под зад.
И захлопнулась крышка...
Слепое затишье
Закапканило чрево земли.
И навеки
замри.
ПАРАБОЛА ЖИЗНИ
Рассвет
Расцвет
Надежды
Юность
Закат
Распад
Остылость
Лунность
Миг
Крик
Путь
Млечный
Крах
Прах
Шаг
в Вечность.
* * *
Сердце
Солнце
Жар
Месяц
Буйство
Сушь
Время
Старость
Ржа
Память
Немощь
Туш
Мудрость
Пропасть
Твердь
Вечность
Холод
Смерть
АПОКАЛИПСИС
Разрыдались от взрывов дороги.
Растрепались горящие стоги.
По обочинам руки и ноги,
И в предсмертьи застывшие слоги.
Эти звуки стянули пространство.
Всюду каинство и окаянство.
Словно в жмурки -- вслепую судьбой
Пуля взвизгнула в метре -- живой?!
Ну а кто-то остался в воронке.
Похоронки плывут, похоронки
По багровым излучинам рек,
По истерзанным душам калек.
В ржавом месиве женщины, дети.
Бьются души в гранитные клети.
А вороны кричат и кружат.
Это я над планетой распят!
* * *
Во мне живёт любви
разгульный атаман
И грусть, что над душой
воздвигнула свой храм.
Всесильный раб мечты!
Из сердца выдуваю
В глубь тишины любовь.
И нежность окунаю
В соцветья хризантем
в тугих объятьях ветра.
А воздух чист и свеж,
как поцелуй сестры.
Пейзаж колышется в проёме занавески.
И соловей поёт мелодию тоски.
Томится вечер, словно стон фагота.
А море, как больной хрипит,
дыша со свистом;
И волны мягким лбом
всё жмутся к жёстким скалам,
Как ты целуешь хрупкою рукой
басы седого клавесина,
Пройдясь по клавишам моей души.
Плащ чёрный облепил
горошком звёздным небо.
Звон колокольный вьётся
звуковой спиралью.
Слезами душит пустота...
И смерть глядит из сонного зрачка.
* * *
Две спелых груши наливались соком.
Я к ним припал -- к доверчивым истокам.
Две жаждущие пухлости твои
Молили: овладей и опои.
Хмельным настоем -- горестной любовью.
Венцом блаженства -- сладостною болью.
Два гончих пса сцепились, множа раны --
То я и ты в пылу самообмана.
Два стона, две судьбы сплелись лозой,
Дрожали, как язычник пред грозой.
Бедовый трепет, сладостное жженье,
Самосожженье, самоизверженье.
Потом всё стихло... Не осталось сил.
Объятья. Ты желала -- я свершил.
Плыл вечер. Пробуждался Млечный Путь.
Уста к устам -- лишь в этом жизни суть!
СОДЕРЖАНИЕ
Часть I
СМЕЮЩИЙСЯ ПЕГАС
Юмор.......................................
?........................................
?..........................................
?........................................
Коитус........................................
Чувство юмора...........................
?........................................
Пародии?.......................
1. «Когда в экстазе на лугу...»
2. «Всё началось в далёком детстве...»
3. «Стукнул по карману -- не звенит...»
4. Пародист
Сомненья................................
Самоирония...............................
Виновата расчёска.....................
Гибель смеха..................................
Часть II.
ИЕРУСАЛИМСКАЯ МЕДИТАЦИЯ
Иерусалимская медитация.........
Остров Пейсах...........................
«Каждый мечтает о ласке...»...
«Все говорят, что несчастливый...»...
«Цветами радуга играет...»............
«Милая подружка...»....................
«Я хочу тебя видеть...»................
Белый стих...........................................
Твои глаза.............................................
«Эта женщина странная...»...................
«Мой светоч, мой ангел, мой зверь!..»..
«На бескрайней седой планете...».........
«Я бунтую, не могу привыкнуть...»......
«Пусто в душе, пусто...»......................
«Снова видятся грёзы...».......................
«Газелеглазая моя, я так тоскую...».....
«Если ты принадлежишь не мне...».......
Разговор с фотографией.....................
«Где же ты, милая Лена?..»...............
Монолог рыцаря................................
«И мукой отчуждения забыться...»...
Последнее письмо........................
«Зачем друг друга тяготить...»....
«Здравствуй, милая подружка...»....
О женщине.......................................
По мотивам Зиё Абдулло...............
«Когда в душе твоей...»..................
«За дверью, скрипучею дверью...».....
По мотивам Зиё Абдулло....................
Сон.................................................
Весна....................................................
Поздняя осень......................................
«Багряно-осенняя старость...»...........
Контрасты............................................
«Солнце склоняется к вечеру...»..........
«Если с тобой случится беда...»........
«Люди способны к мести...»..................
«Вы смеётесь, что же, смейтесь...»......
«Не торопи судьбу, не торопи!..».........
«Течёт по капле кровь...».......................
«Скользят года прозрачным сном...»...
«За весною проходит весна...»............
Звук «же».............................................
Бездушная сестра милосердия............
Диалог с ушедшей из жизни душой.....
«Я -- сухой лист...».........................
Парабола жизни...............................
«Сердце...»...................................
Апокалипсис...................................
«Во мне живёт любви...»...............
«Две спелых груши...»...................
ДВОРКИН АРКАДИЙ
ИЕРУСАЛИМСКАЯ МЕДИТАЦИЯ
Стихи и проза