Молчит душа, не в силах умереть.
Молитва до небес не долетает.
Жестокий ты. Любовь твоя, как плеть,
Нещадно словом душу избивает.
Порой она, как раскаленный сплав,
Червонной медью прожигает тело,
Но остывает - ты, конечно, прав
Пред нищенкой с ладонью огрубелой.
Ответь же мне: ужели любят так?!
Ведь слово – Бог, ты говорил когда-то.
Но сотворен тобою лютый мрак,
И Бог ли то, чем я была распята?!
Неужто так приятствует тебе
Моя слеза, обида и укор… Но
Пытаешься ты власть, не вняв мольбе,
Еще раз доказать рабе, покорно
Склоненной. И в распахнутую дверь
Вломился, не заметив, как мне больно…
А я кричу, как в тридевять земель,
Что горя на земле и так довольно.
Дороже истина? Поверь, что Боливар,
Смог выдержать бы, мчась по бездорожью,
Когда бы взял на круп бесценный дар,
Что кем-то назван был святою ложью.
Ужели грех сказать, что ты скучал,
Когда в разлуке были наши руки?
Пусть от неправды разум твой кричал,
Но сердце повторяло б эти звуки,
И, может быть, поверило оно
В ту ложь прекрасную, что чистой правдой стала.
Испив полян зеленое вино,
Узнало б старой истины начало.
Да, слово – Бог, но Бог еще – Любовь,
И не рождает зло любви ответной,
Ты бьешь, не целясь, да не в глаз, а в бровь,
И боль по скулам льется красной лентой.
Неприкасаньем можешь погубить,
Невзгляд пронзает сердце, как игла, ведь
Жесток и глух ты. Я хочу забыть,
Прогнать и уничтожить, разлюбить,
Прижать к себе, обнять… и… обезглавить…