Время года, укрывшее рыб подо льдом,
превратившее озеро в площадь, а дом –
в штаб спасения личности от мороза,
много тише сезона цветения лип,
придающего жизни стремительность клип-
а, но тонко владеет искусством гипноза.
Погруженная в анабиоз холодов,
сеть проспектов и улиц хранит свой улов:
отпечатки ступней, эхо реплик и фраз, и
тем не менее, странно, что в этих местах,
где сонливость пейзажа есть свойство холста,
может ярким пятном засветиться праздник.
И, однако же, он налицо. На лице
у хозяина вечера – плесень улыбки.
Рядом с ним – давний друг, схожий с мухой цеце,
а с другой стороны, незнакомый и зыбкий,
в кресле тихо мерцает еще один гость,
и хозяин слегка озабочен, пытаясь
вспомнить, кто он. Но тот отвечает : «Бросьте»,
и, в стилистике сна, начинает таять...
Вереница теряющих целостность лиц,
может статься, не худшая из верениц,
но сомнительна как украшение дома.
Праздник тихо и плавно впадает в кому.
Кто-то оцепенел и вошел в мир вещей,
кто-то ждет скорой смерти, как нервный Кащей...
и во сне ощущает себя пророком,
продираясь сквозь сизую вязкую мглу,
современный сатир, задремавший в углу
стола, задевая бутылку рогом.