серия "ИГРА в ИНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ"
роман "АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ"
ГЛАВА 2.6. СЛУЧАЙНЫЕ СТИХИ
***
декабрь 1988, Москва
По вечерам перед сном я захожу к маме. Её в очередной раз выписали из больницы, но теперь она обосновалась в большой комнате, а я сплю у себя одна. Мама почти не встаёт. Каждый день приходит врач колоть ей наркотики, но она говорит, что от них не легче, и что она устала терпеть бесконечную адскую боль во всём теле. Мне больно смотреть в её бездонные чёрные глаза, которые раньше были карими. Все говорят, что мама скоро поправится. Я хочу им верить на уровне Сознания, но моё Подсознание уже давно знает правду.
— А ты что-нибудь пишешь? — внезапно спрашивает мама, и я молча киваю — не хочу её огорчать, но и врать не могу. — Прочитай, что ты написала, последнее…
Я иду в свою комнату и возвращаюсь с листочком, сажусь к маме на кровать и молчу.
— Прочитай, я не буду тебя ругать…
— Здесь про… похороны папы…
— Но ты же на них не была, — почему-то не удивляясь, произносит мама.
— Я не сама пишу стихи — они ко мне приходят…
— А тебе когда-нибудь снился папа?
Он умер, когда ему было 36, а мне 4. Я почти совсем его не помню. Всего пару фрагментов из детства, очень туманно. Вот мы на даче, обедаем. Бабушка разливает суп по тарелкам. Папа говорит, что хорошо бы сорвать зелени с грядки. Я бегу в огород. Пока собираю, мою, возвращаюсь за стол, папа уже всё съел, а я так старалась… Потом мы идём в лес и играем в «шишко-стрелялки». Возвращаемся, и я прыгаю у него на животе. Мама говорит, что папе больно, а мне весело. До его смерти я ходила в детский сад на пятидневку. Возможно, поэтому ничего больше не вспоминается. Папа часто уезжал по работе в длительные командировки заграницу. Он был разведчиком и даже тет-а-тет встречался с Андроповым, о чём я узнаю уже после его смерти. Мы будем смотреть с мамой «Семнадцать мгновений весны», она скажет: «Твой папа был как Штирлиц». У меня сохранились его письма мне и маме из последней командировки в Америку.
Помню, мы идём с мамой домой, я спрашиваю: «А где папа? Почему он так долго не приходит?» И получаю в ответ: «Он умер и больше не придёт». Я начинаю смеяться. Мама ужасается: «Как тебе не стыдно?» А я ей: «Люди же никогда не умирают!»
Мама говорит, что его последние слова были обо мне. Он сказал, что я скоро умру, и как это произойдёт, и чтобы мама меня спасла. Мама считала, что он бредил. Но когда через семь лет после его смерти и практически в день его рождения я действительно умерла, неужели она так и не поверила в то, что будущее можно увидеть? И не просто увидеть, а… изменить…
Он умер внезапно в 1980-м незадолго до очередной командировки, в которую мы собирались поехать уже все вместе — втроём. Вернее, его отравили долгоиграющим ядом. Да и все, кто работал с ним в Америке, скоропостижно скончались после возвращения в тот же год, и их смерти окутаны легендами.
У меня мало папиных фотографий, но в детстве я была похожа на него.
— Он приснился мне сегодня, — спокойным голосом произносит мама, прокручивая сон на внутреннем экране. — Будто у нас снова свадьба…
— Ты говорила, сны обманчивы, им нельзя верить.
— Ладно, читай…
И я читаю ей одно из немногих стихотворений, которые позже уцелеют и воскреснут из тьмы чёрных стихов, написанных мною до 1993 года. Тогда, в 1993-м, перечитывая его, я вдруг обращу внимание на последние две пророческие строчки о приближающихся вторых похоронах…
Мама выслушивает молча. И долго смотрит куда-то вдаль. Потом вдруг просит:
— Принеси мне ножницы.
Я иду за ножницами и возвращаюсь. Молча протягиваю ей. Она отстригает локон своих совсем редких — после химии — волос и протягивает мне.
— Зачем? — удивляюсь я, на уровне Сознания всё ещё отказываясь верить в то, что мои сны сбудутся.
— Потом поймёшь. Ты на меня хоть чуть-чуть похожа?
— Конечно! Всё скоро пройдёт. Високосный год заканчивается. Тебе осталось совсем чуть-чуть потерпеть, мам…
***
февраль — август 2011, Москва — Греция
Мужчина в Белом больше не звонил. Жаль. Но я наконец-то сажусь за «Книгу Тайных Знаний», пишу по ночам, потому что днём работаю. На каждую главу уходит по несколько ночей. Как только появляется новая, я целенаправленно выкладываю её в Интернете: когда кто-то читает и ждёт продолжения, ты не имеешь права бросить труд, остановившись посередине. Если не допишу книгу сейчас, уже никогда не допишу и… взорвусь изнутри. Я исчезаю из мира, погружаясь в невидимый человеческому глазу Поток, которому принадлежу всецело, — он ведёт меня. И вот 24 апреля 2011 ставлю точку и облегчённо вздыхаю: мне кажется, я писала эту книгу всю жизнь, но всё, что я могла сказать миру, сказано.
И практически сразу же я получаю автоматическое сообщение, что Мужчина в Белом просматривал моё резюме снова.
И — снова: эти волны, притягивающие и отталкивающие одновременно, панический страх где-то внутри меня. Страх чего, Алиса? Почему ты так боишься этого человека? Что он может сделать с тобой? Во мне звучат слова мамы: «Если ты не победишь свой страх, однажды он победит тебя. Ты должна шагнуть ему навстречу…» Но я не могу ему позвонить — мне слишком страшно услышать его резкий как нож голос, безжалостно кромсающий на части. Он не сохранил мой номер телефона в памяти своего. Я позвоню и услышу громоподобное: «КТО ВЫ?» И что я отвечу? Всё уже давно сказано: я хочу быть с ним. Меня тянет к нему, как волну, набегающую на скалы, чтобы… разбиться…
Он много раз смотрит моё резюме и… исчезает.
Летом, параллельно с «Книгой Знаний», за которой выстроилась уже целая очередь, я издаю книжку «Случайные стихи». В третьей части — посвящённое Мужчине в Белом. Я называю этот цикл «Воланду».
Раньше я оформляла обложки своими картинами, но на этот раз ищу фотографию, перебирая архив «зарубежных» (не зря же я объехала более 50 стран), и… дохожу до командировки в Венецию. Сердце начинает биться учащённо — фотография на пристани Сан-Марко. Безоблачное небо. Вид на неизвестный мне остров. И лодка, отплывающая от берега, с лодочником… Я долго смотрю на фотографию и вспоминаю, что стих «Химера» — о сне про похороны в Венеции — относится именно к «Случайным стихам». Я прошу дизайнера обложки добавить на фото сверху улетающую бабочку — символ души и бесконечности.
Одновременно и буквально из ниоткуда в моей жизни материализуется телевидение. Меня приглашают на четыре передачи на разные телеканалы и… бесплатно!
Столь же неожиданно звонит Натэла:
— Пора, телезвезда! Обновляй резюме!
Я послушно захожу на сайт, где моё резюме уже сто лет как не обновлялось, но зачем-то в списке компаний-работодателей нахожу Мужчину в Белом и вижу… ту же самую вакансию, со свежей датой публикации!
«Ты должна победить свой страх, Алиса, иначе…» — звучит у меня в голове. Я нажимаю на кнопку «Отправить резюме работодателю», и… Он перезванивает мне! Дрожащими пальцами я беру телефон в руку.
— Здравствуйте, Алиса, — произносит Он холодно и мрачно. — Всё то же… по деньгам, по условиям… Да, и ещё, я забыл тогда предупредить: больничный не оплачивается. И отпуск — исключительно в августе.
— Я поняла, — произношу я ровным голосом, в то время как сердце вот-вот превысит максимально допустимое количество ударов в минуту.
— Если Вам это интересно, можем встретиться и обсудить детали, — бросает он грубо и безразлично.
Я уже хочу сказать «Да», как… Боже!!! Какой ужас!!!
— Я завтра улетаю… в Грецию… Вернусь через две недели… В пятницу утром. Могу приехать к Вам в ту же пятницу вечером?
— В понедельник… До встречи, — сухо отвечает он.
Я еду в Грецию. Абсолютно счастливой. Когда в последний раз я чувствовала себя счастливым человеком? Не помню. Чернейшие полосы жизни с трагическими поворотами судьбы превратили меня в замкнутое существо, обросшее многослойным панцирем из-за периодического получения внезапных ударов в спину. Но сейчас всё будет иначе! Да! Я так долго его ждала! Возможно, мы будем с ним просто вместе работать, но я смогу его видеть! Меня тянет к нему, необъяснимо, иррационально, как волну, набегающую на скалы, чтобы…
Стоп!
«Почему „разбиться“, Алиса? Твой страх — родом из детства. Предчувствие разлуки с теми, кого ты любила, оставили неизгладимый след в памяти прошлого. Но сейчас всё будет иначе! Ты уже шагнула своему страху навстречу, и ты благополучно встретишься с Мужчиной в Белом, когда вернёшься!»
Во время экскурсии по греческим монастырям я останавливаюсь у иконы Георгия Победоносца, и во мне возникает непреодолимое желание купить эту икону Мужчине в Белом в подарок, будто однажды Святой Георгий ему поможет. Уже возвращаясь в Москву, я вспоминаю, что он позвонил мне в январе, когда я пересекала границу Ливана и Сирии, и экскурсовод рассказывал нам о Святом Георгии. «Что между ними общего? Почему Святой Георгий?» — размышляю я и не нахожу ответа. Но однажды ответ обязательно придёт.
Я возвращаюсь счастливая и отдохнувшая, чтобы начать очередной этап своего Пути. В понедельник где-то в обед звоню Мужчине в Белом с работы, чтобы уточнить время, в которое заеду вечером, и… Он не подходит к телефону! Я опускаюсь на скамейку у здания офиса, пытаясь дышать ровно, как тут же раздаётся звонок Натэлы:
— Завтра в 11:00 у тебя собеседование с немецким представительством.
— Ок, — выдыхаю я обречённо.
Через час Мужчина в Белом перезванивает. Я чуть ли не подпрыгиваю в кресле, но спокойно произношу привычное: «Да».
— КТО ВЫ? — громогласно гремит мне в ухо.
Я закрываю глаза, но заставляю себя ответить:
— Мы договаривались, что я подъеду к Вам сегодня по поводу работы.
Он молчит — давно забыл обо мне и явно не понимает, с кем разговаривает, но потом произносит:
— Меня нет в офисе.
— Хорошо, — спокойно отвечаю я. — Когда появитесь, сообщите.
На следующий день я подписываю контракт с немцами. Может, Мужчина в Белом мне… снится? И его не существует в земной реальности? КТО ОН?
***
Душно в городе,
стены — плитами,
Пыль — копытами,
душам — шах,
Я — до донышка
вновь не питая,
Но разбита-я —
в пух и прах.
Годы — птицами,
даты — лицами,
След — крупицами,
в блицах — день,
Выть — с волчицами,
жить — страницами,
Пусть приснится мне
Счастья Тень! —
Чудо — тварное,
чудо-творное,
Вдрызг влюблённое —
вот беда! —
В место горное —
Небо чёрное,
Там, где каждого
ждёт звезда…