Мне странник, бывший в дальней стороне,
Рассказывал: Две каменных ножищи
Стоят в пустыне. Рядом, на песке,
Увязнув, лик разбился, чьи бровищи
И губы, с их ухмылкой в кривизне,
Твердят, что скульптор страсть и спесь схватил,
Здесь уцелевшие, - печать среди камней
Резца, что высек их, и духа, что вскормил.
На пьедестале надпись, коль вглядитесь:
"Мне имя Озимандий, царь царей:
Смотрите как велик я и страшитесь!"
Вот все что нынче есть. Прикрыв распад
Гигантской рухляди, слепя и сыпясь,
Пески пустыни ровные лежат.
(2001)
Один из наиболее часто встречающихся сонетов П. Шелли, и в английских, и в русских антологиях. Что поставлено целью передать именно в этом переводе?
1) все же пентаметр, хоть и не в каждой строке я этого достигаю;
2) последовательность и рисунок рифм (а Шелли тут порядком отступает от всех традиционных форм сонета, более-менее приближаясь к итальянской форме);
3) энджамбмент: предложения рассказчика заканчиваются не в конце строк и строф, а перепрыгивают в последующие, ускоряя темп до одного дыхания;
4) единственная фраза, которая не подчинена энджамбменту - древние слова, высеченные на пьедестале. Они классически вписаны в две строки, в 10 стоп.
5) надпись на памятнике в повелительном наклонении, как приказ Озимандия;
6) ироничную двусмысленность
-каменные губы статуи "tell" (не "show"), рассказывают, повествуют, твердят, глаголят, не безгласны (строка 6).
-Скульптор не просто имитировал, а еще и "mocked" тирана, посмеялся над ним. Ну как втолкнуть это "mocked" в строку? Просто головная боль! Пока я остановилась на слове "высек", которое тоже может читаться многозначно: "высек" т.е. "вырезал" и "высек" т.е. "выпорол, вздул" своим сарказмом (строка 8). Таким образом, последним усмехается не тиран.
Кто придумает поудачнее - не умолчите, пожалуйста!
7) некоторые антитезы оригинала (например, строка 8), столь характерные для романтизма.
Ну вот, это бы все включить и сделать так, чтоб еще по-русски сносно звучало...
И тут я рада выслушать предложения по полировке :-) К обсуждению приглашаю всех желающих.
Елена :-)
Ниже - оригинал. А еще ниже - ряд других, признанных, переводов, которые прекрасно передают разные стороны оригинала.
OZYMANDIAS
by Percy Bysshe Shelley
I met a traveler from an antique land
Who said: Two vast and trunkless legs of stone
Stand in the desert. Near them, on the sand,
Half sunk, a shattered visage lies, whose frown,
And wrinkled lip, and sneer of cold command,
Tell that its sculptor well those passions read
Which yet survive, stamped on these lifeless things,
The hand that mocked them and the heart that fed;
And on the pedestal these words appear:
"My name is Ozymandias, king of kings:
Look on my works, ye Mighty, and despair!"
Nothing beside remains. Round the decay
Of that colossal wreck, boundless and bare
The lone and level sands stretch far away.
(1818)
Шесть помещенных далее переводов взяты из замечательнейшей антологии "Английский сонет 16-19 веков" (стр. 372-73 и 578-80), вышедшей в 1989 году в изд-ве "Радуга", сост. А. Л. Зорин.
Перевод В. Брюсова:
Мне путник встретился, кто был в стране забытой.
В пустыне, - он сказал, - две каменных ноги
Стоят без остова; близ них лежит, разбито,
Лицо от статуи, зарытое в пески.
Чело и складка уст, изогнутых надменно,
Гласят, что их творец знал глубь страстей и дум
И передать сумел столетьям в груди тленной
Мысль, двигавшую их, и их питавший ум.
Но пьедестал еще хранит слова: "Склоняйтесь!
Мне, Озимандии, названье - царь царей.
Мои дела, цари, узрите - и отчайтесь!"
Нет больше ничего. Вокруг больших камней
Безбрежность, пустота, и тянутся далеко
Бесплодные пески, куда ни глянет око.
Перевод В. Топорова:
Сказал мне странник из старинных стран:
Столпы двух исполинских ног в пустыне
От статуи остались... Сгинул стан,
Лик рухнул, и разбился, - и унынье
Ужасных черт похоронил бархан,
Но все же в них гордыня леденела,
И было ясно: скульптор ведал сам
Ту власть, что камню передал всецело,
Ту страсть, теперь в руинах... И строка -
"Я Озимандий, Царь и Страх Царям,
Мои труды переживут века", -
Вилась по камню... Ничего иного.
Протяжность все сравнявшего песка.
Распад и разрушение Былого.
Перевод В. Левика:
Мне странник рассказал: в полуденной пустыне
Я видел - две ноги громадные стоят,
И не найти ни рук, ни туловища ныне.
В песке - кусок лица. Жестокий, властный взгляд.
Свидетельствует рот о дьявольской гордыне.
Так, жар чужой души резцом похитив смело,
Живое в неживом художник воссоздал.
Но прахом стал колосс, распались дух и тело,
Лишь надпись сохранил надменный пьедестал:
"Я - Озимандия, я царь земных царей.
Бессильна мощь владык пред волею моей".
И что ж! Кругом следы гигантского крушенья,
Бесплодный, выжженный простор нагих степей,
И стелется песок без жизни, без движенья.
Перевод К. Бальмонта:
Я встретил путника; он шел из стран далеких
И мне сказал: Вдали, где вечность сторожит
Пустыни тишину, среди песков глубоких
Обломок статуи распавшейся лежит.
Из полустертых черт сквозит надменный пламень, -
Желанье заставлять весь мир себе служить;
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
Те страсти, что могли столетья пережить.
И сохранил слова обломок изваянья:
"Я - Озимандия, я - мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времен, всех стран и всех морей!"
Кругом нет ничего... Глубокое молчанье...
Пустыня мертвая... И небеса над ней...
Перевод Н. Минского:
Навстречу путник мне из древней шел земли
И молвил: средь песков - минувших дней руина -
Стоят две каменных ноги от исполина,
Лежит разбитый лик во прахе невдали.
Сурово сжатый рот, усмешка гордой власти
Твердят, как глубоко ваятель понял страсти,
Что пережить могли солгавший им язык,
Служившую им длань и сердце - их родник.
А вкруг подножия слова видны в граните:
"Я Озимандия, великий царь царей.
Взгляните на мои деянья и дрожите!"
Кругом нет ничего. Истлевший мавзолей
Пустыней окружен. Гуляет ветр свободный,
И стелются пески, безбрежны и бесплодны.
Перевод В. Микушевича:
Рассказывал мне странник, что в пустыне,
В песках, две каменных ноги стоят
Без туловища с давних пор поныне.
У ног - разбитый лик, чей властный взгляд
Исполнен столь насмешливой гордыни,
Что можно восхититься мастерством,
Которое в таких сердцах читало,
Запечатлев живое в неживом.
И письмена взывают с пьедестала:
"Я Озимандия. Я царь царей.
Моей державе в мире места мало".
Все рушится. Нет ничего быстрей
Песков, которым словно не пристало
Вокруг развалин медлить в беге дней.
Уфф! :-)