Уже мое все надевается,
и не снимается назад!
Уж и рубашка отнимается,
уже бросаются в глаза
мои зелененькие тапочки
на тонких лапочках ее -
приходят эдакие лапочки
и забирают все мое.
Уж не поесть колбаски вечером,
иль макаронов поутру,
уж сам, как будто делать нечего,
посудку тряпочкой протру,
и обессилю, и комариком
забьюся в лапках паука.
Она ж не вечно будет маленькой!
Пока не выросла, пока,
ее, быть может, удушающим
каким приемом удушить,
а то пройдет ведь миг решающий
и вовсе тошно станет жить.
И так мое уже запрятано
глубо’ко в шкафчики врагом,
и все чужое-непонятное
врагом развешено кругом.
Он рожи корчит, издевается,
рисует брови и глаза,
целует, дышит, надевается,
и не снимается назад.