Мы, называя именами вещи,
самих вещей не изменяем суть.
Нас время заполняет как сосуд,
и через верх сочит, и через трещины.
Бежит, бежит, как и любые жидкости,
порочность обнаружив тонких стен,
но все же принимает, вместе с тем,
и формы тел, и даже формы жизни.
И вот иду, печальным и насмешливым,
иду, чудным, случайным, величавым
я - временем, принявшим форму женщины,
по времени, свернувшемуся шаром.