ххх
История возрождения храма, в который я хожу, иногда напоминает мне историю всей Церкви - в миниатюре конечно же.
Был отгороженный закуточек с иконками и парой подсвечников среди каких-то станков и продукции, которую на них делали (театральные мастерские). Помню, в Страстную седмицу наш первый, временный фанерный алтарь ещё не достроили, и мы служили, что могли, без алтаря...
Когда пришла пора поклонения Плащанице, то отец Андрей вынес Плащаницу - икону умершего Христа во Гробе - буквально прямо к нашим ногам. Кажется, на сдвинутые стулья или табуретки - и мы склонились, как бы действительно над мертвым Телом...
Никогда после я не был так близко, никогда мы не молились так ВМЕСТЕ, вставая по очереди на колени, целуя Тело Христа и чувствуя себя маленькой кучкой людей, которые одиноки в своей горести...
Потом, в самый канун Воскресения успели освятить алтарь, была удивительно яркая Пасха, и после Литургии, глубокой ночью мы собрались в той большей части храма, где царствовали станки. Там, среди станков, под полутёмными сводами мы сели вместе за братский стол и праздновали радостно, как первые христиане, которые тоже собирались ночами и ликовали тому, что сумели собраться вместе и разделить хлеб и вино...
Теперь я гляжу на свод, под которым мы сидели и который так напоминал мне пещеру, - все выбелено и освещается золочеными паникадилами. Храм отреставрирован и строг, и служба идет уже "как положено", по чину...
Я читал статью одного человека, кинорежиссёра, который после того, как их церковь отреставрировали, перестал туда ходить, потому что все для него стало глянцевым и потеряло первозданность. А я думаю: как можно искать христианскую первозданность В ЗДАНИИ?
В пещере ли, в маленькой церкви, в большом соборе - всё разное, но МЫ-то те же! И Святые Дары в алтаре. Это и есть самое вечное.
Искушение сменой объёмов и стен нужно просто пережить. Рано или поздно - всё возвращается к тому, что нам обязательно надо собраться вместе с Христом, если только мы действительно любим Его.
И мы снова приходим...