Она говорит "димочка", и взгляд ее стекленеет.
И улица подрагивает, как заливное из осетра.
Она торопиться (некуда), и жаловаться (некому) не умеет,
По-детски разглядывая все выпуклости двора.
А дом близоруких стекол то всхлипывает, то смеется.
В пространстве, разодранном надвое мокрым бельем,
Катаются два зрачка ее, и даже киркорову не поется.
И ровно в семнадцать двадцать не слышит никто ее.
У каждого сердца - дверца, но вход, увы, запаролен.
И ровно в семнадцать двадцать, легка, подтянута и горда,
Она улетает к димочке, назначив дежурным своим героем
Того, кто лениво лыбится, и сплевывает в никуда.
И вектор влюбленности или преображения
Не скрутится безразличым к объекту заржавленным штопором,
Пока не расплавится, и не плюхнется без движения
Дежурный ангел охраны, покруживающий над двором.
***