Мой Белый Рыцарь, верный друг,
плесни-ка мне в стакан цикуты,
и понесутся вскачь минуты,
подстрочный замыкая круг.
И ты мне скажешь, на крайняк,
что, в общем, все не так уж плохо…
Помилуй! Это гон для лохов!
Диагностирую голяк,
диагностирую пространство,
забитое такой херней,
что – о вэйз мир! О боже мой! –
нам не до песен, не до танцев…
И мы с тобой, как две Муму
средь зайцев дедушки Мазая.
Он добрый. Он нас всех спасает,
неумолимый, как самум
и безучастный, как цунами.
И снова мутная река,
и снова жесткая рука,
и снова выбор не за нами.…
И мир залез на шею нам,
уселся плотно, ножки свесил.
Ну отчего ж ты так невесел?
Давай устроим тарарам,
и шоу рассыпанья соли,
и офигительный салют!
Тебя из органов уволят,
меня в Израиль отошлют…
В лубочных красках скоморохи
рисуют чудо-пастораль.
Им ничего уже не жаль,
они не собирают крохи.
Зачем им крохи? Есть пирог,
есть воскресенье, свечи, праздник,
есть изумруды, есть алмазы,
есть диско, соул и хард-рок…
Хард-рок навис. Умолкли песни.
Померкли взоры. Глючит комп.
Издохли Принцы и Принцессы.
Остались жабы. Думать – в лом.
В лом – плакать, чувствовать, смеяться,
в лом поливать убогий сад.
Мы не воротимся назад.
Хохочут злобные паяцы.
И хаос, энтропии брат,
и гений, кореш парадокса,
закрытые в отдельном боксе,
со скуки глушат все подряд.
И по натянутому дню
идет прекрасный неврастеник,
заложник прошлого и пленник
безудержной любви к огню.
Вокруг сентябрь мельтешит,
природа осенью болеет.
В Америку уедут змеи
с глазами цвета анаши.
И все, конечно, отболит,
уйдет, забудется, сотрется,
языческие боги солнца
специальный выведут гибрид.
И рассечет, как масло нож,
походка чья-то серость улиц…
Мне жаль порой, что ты не куришь.
Я ж закурю. И эта ложь –
завеса сумрачного дыма –
меня обнимет, как сестра…
Какая чудная игра,
какой роскошный выстрел мимо!
20.09.01 г.