Он шел, шатаясь и скользя под тяжестью креста,
От своего порога шел и до ворот Христа,
На четырех, на двух, на трех в пыли, да и грязи.
Молил Его молил себя, молил, - Кривая вывези!
И люди, указав перстом, смеялись как в кино
Когда следы горячих губ он окунул в вино.
И детство он хранил в себе до самой сути,
Искал покой и клокотал. Все в мире в смуте.
И было счастье жизни всей - ее вершина;
Часть ноши как тому дано, взвалив на сына,
Сильней пригнулся под крестом - давила доля,
И так он шел по жизни всей, до края поля.
Любовь и счастье не сродни. То мрак и тучи.
Едва всходил на гору он, валился с кручи.
Недоедал, недопивал, хватало лиха,
Он то взвивался под седлом, то ехал тихо.
Он много раз пытался жизнь начать сначала,
Но корабли его в портах дробило у причала.
И в 20 лет и 40 лет такая ж кутерьма,
Пришла его ему пора, не обошла тюрьма.
И тут и там, как небосвод, сплошная карусель.
В бездонном море - море слез садился он на мель.
Лицо пергамент – желтизна... Все как бы между делом
Сквозь пальцы просочилась жизнь, душа рассталась с телом.
Пред входом в дверь, что в мир иной, с трудом поставил крест
Он в угол там, где теснота и не хватает мест.
Затем был Суд, как и должно, где он держал ответ
За то, как жил, за то, как шел без света и примет...
Заслушал молча приговор; в глазах укор.
- Ты тяжкий крест взвалил на нас и гонишь под топор.
Господь с лица улыбку стер, слегка кивнул
И он как агнец за жрецом, взлетев, шагнул.
Вошли в ворота. «Вот кресты перед тобой»
Господь промолвил: «Выбирай. Бери любой»
Пересмотрев и перебрав все от начала
Он выбрал тот, что легче был, чтоб шел и, не качало.
Он улыбнулся и вздохнул: «Клади на плечи!
И вновь ты свой же выбрал крест.
Эх, человече!»
Устало, плечи опустил, шагнул в просвет.
Большой был выбор у меня!?
И, да и нет!