South pole. A day without music. Colored gulls sleeping on snow. Rusted anchors frozen into ice. Passing by the motionless birds hearing a coughs and creaks of polished ice under feet. Dazzling sun blinds burning black hollow spots inside eyeballs. Piercing wind’s slipping warmth out of face and stiffened hands. Silent dream. A day without music.
Когда поезд изчез за поворотом, раскачиваясь и дребезжа на металлических стыках, лучи закатного солнца легли на пустую платформу с еще не растаявшим снегом и потрескавшимся асфальтом. Люди уходили вдаль, уже не прислушиваясь к гомыханию невидимого стального чудовища, уносящего их близких в наступающую ночь. И огромное небо медленно гасло над их головами. Даже не чувствуя той незримой нити, растягивающейся среди холодной пустоты пролетающих мимо перронов, они брели на свои кухни, оклеенные выцветшими прокопчеными обоями, к шуму радиоприемников, к теплой воде, медленно капающей из крана... Я стоял среди немоты, так внезапно заполнившей живое пространство этого расставания, созерцая глухой занавес, который упал, отгородив расходящихся зрителей от усталых актеров. И на секунду мне показалось, что я даже не в театре, и даже не на пепелище театра, но на пустой площади, где когда-то был театр, а сейчас только остовы деревьев, свет закатного солнца и люди, медленно идущие в свои каморки – призраки, плывущие в небытие. Холодная нить пространства и боль там, где она проходит сквозь сердце – это все, что обычно остается. И еще весенний ветер и глубокое небо, медленно гаснущее над моей головой.
North Pole. The music is louder than thunder. Jagged clouds run across the blinding sky. Mad gulls rush up in sibilant icy air. Cough pains frozen throat. One step into hot depth, long tearing needles penetrating body. A call for meaning in this fast faded moment. Only rays razors and climbing peaks. Awakening. The music is louder than thunder.