Ее звали Инна. Невысокая, плотная девочка с серьгой в губе. Не скажу чтобы красивая (Я считаю себя намного привлекательное). И, в принципе, не особенно волнующая и трепетная. Так себе.
Сказать, что я глаз на нее положила - тоже неверно. Меня девушки другие интересуют. Олеся - светская львица, глаза-скальпели на кусочки режут, мордочка кошачья, хитрая. Отвернешься, а она - хвать. Цап царап. И все. Алес полный.
Иришка раньше нравилась. Мягкогубая прелесть моя, пахнущая яичным желтком и подсолнечным маслом. Слишком растекающаяся, может быть. Зато как сладко проснуться рядом, или заснуть прижимаясь, зная, что сотни широкоплечих мальчиков мечтали бы оказаться на моем месте (и на ее тоже, конечно).
Анна - резкая девушка. Острая как знак вопроса. О такую и пораниться страшно. Зато как хорошо! Резкие звуки, четкие слова, даже в момент оргазма - никакой сентиментальщины!
Аида - восточная моя страсть, милая девочка, которая до любит тебя до безумия, бездумия, живет с тобой вместе, оберегает, ревнует, а потом все - хватит! Я не такая! И снова ночи ласки и бурных объяснений, кто с кем спал и по какой причине. Затем - новая ссора. И так долго-долго...
Леша - красавец мой, выбил из колеи на времечко. Ему и только ему, ни кусочка никому. Второй. Не первый, но единственный. Красавец в растянутом свитере. Да Бог ему судья. Не надо о грустном, то есть не просто о Леше, но о мужчинах в принципе.
Так вот, Инна. - "Привет!" -"Привет!" - "Как дела?" Поболтали, в курилку сходили. Я вообще-то не курю особо. Ну так, если собеседник по кайфу. На лекцию идти не хочется, девочку год не видела.
Говорим. У меня жених тупой вдруг стал. Два года - расставаться пора... или замуж. А мне еще переезжать и переезжать, метаться и метаться, пока не придет время помирать молодой... или выскакивать за крутого дядечку... или лямку тянуть старой девой. В общем, выбор богатый.
У нее мальчик новый, любви нет, но такая боль-струна натянутая, что хоть плачь! Собирается в Загран с ним поехать. Мальчик хороший, болезненный, правда. Да, ничего, зато денежка карман греет, и квартира скромненько в стороночке ждет.
Поговорили, подумали. "Пошли", - говорю, - "в хату мою личную пить, Инна, от такой жизни. А то я пить стала редко, и жених мой с каждым днем все дурнее и дурнее. Не могу больше! Надо хотя бы до конца диплома продержаться, а там - в Москву, след петляет и пропадает. И все вдруг станет хорошо. И мир обновится как сайт в чате!"
И пошли. Инструктор по вождению мой подбросил. Мы с ним по молодости целовались в машине. Я после экзамена по вождению к мальчику хорошему ехала. 23 февраля как раз, мужской праздник. Ну немножечко и не доехала. Приспичило мне целоваться. Тетка какая-то на заднем сиденьи (не жена) чуть жвачкой не поперхнулась от возмущения. Такой разбрат! А мне что: ей завидно, а мне хорошо!
В общем, подвез он меня с Инночкой до подъезда: помнит до сих пор. В рестораны-бары приглашал, обещал чего-то. Только я все - хи-хи да ха-ха. Мне любовь нужна. Настоящая. Вот. Только сбежала моя любовь ненаглядная тапером в какой-то бар третей руки, денег прихватив, да сердце мое раздраконив как кусок пластмассы. Не было бы его, так и встречалась бы я со своим мальчиком первым, примерная и хорошая, бегала бы иногда ночевать к подружке нежной, и не было бы кинофильма "Карусель" заложено в жизненном сценарии моем.
Но сюжет уже не исправишь. Снимается одна из серий "Карусели". Почти стихами заговорила. Значит, влюбилась. Или завтра. Или в Инночку. Что тоже может быть.
У меня ремонт. Правда сказал кто-то из великих - это - не действие, а состояние. Трех мастеров сменила. Сейчас, чувствую, последний мастер когти точит. Денег нет, чтобы платить много, вот и приходится врать, ссориться, унижаться. Не квартира, а беда моя.
Курим на кухне. Ага, история любви несчастной, да в исполненьи не моем. Как хорошо! Не только мне плохо. Ее подружка бросила, любимая. Или она ее? Не понять. Только грустно милой девочке, хочется, чтобы ее погладили по шерсточке мягенькой. Милая моя, а мне-то как плохо, солнышко. Так я любила его, пушистого моего, славного, а он сломал во мне пружиночку, и словно завод кончился, все на автопилоте. Не могу больше так. Понимаешь? Где он, родной? Гад! Сволчь!!! Ублюдок!!!!! Идиот!!!!!!!!!!! Инна, я хочу тебя!!! Черт, всех женщин мира, против него поставлю, как в шахматах партию и выиграю, понимаешь, ИННА!!!! ВЫИГРАЮ!!! Слышите все!!!! Я ПОБЕЖУ!!!
Юбка моя - по швам. Узкая, сволочь. Лифчики, свитера - все долой. Блин, да трахни меня! Слышишь, трахни! Ты такая же шалава. Менее красивая, а для кого-то более. Ты - та же подстилка для мужских удобств, а ночью также в подушку плачешь! А я уважаю тебя. Знаешь за что? Сердце твое разбито не ИМ, а ЕЙ. Понимаешь?! И я за это дам тебе главный приз. Я сделаю так, что ты будешь выть и извиваться, и стонать, и хрипеть. Я убью тебя! Ты плачешь?! Скоро ты будешь смеяться и и петь! О, я знаю женщин, милая, я тоже их знаю!
И тут... Понимаю, что повествование мое прервано внезапно, и заинтересованный читатель (если таковой найдется) наверняка удивится, что же прервало рассказ. Появление ли одного из любовников? Или мифической девочки? Или Леша решил осчастливить меня своим присутствием и бросил рояль в московском кабаке ради глаз моих прекрасных? Нет. Случилось нечто белее страшное для меня, более реальное для подростка современного и совсем уж дикое для представителей среднего возраста. А было вот что: У Инны началась ломка. Настоящая. Сначала она прилегла на креслице калачиком, голову на коленочках моих разметав. Потом на диванчик откинулась и так пластично начала биться в конвульсиях, что я, испугавшись как бы она головой не влетела в какой-нибудь молоток или шило, в изобилии валяющиеся на моем ложе (напоминаю, у меня ремонт), вцепилась в нее мертвой хваткой, одновременно отшвыривая вещи прочь. Так мы и просидели вместе. Часа три, наверное. Две сестренки по несчастью, два белых парусничка, сломанные ветром, две птички, у которых украли утреннюю песенку, два Тима Таллера, продавшие свой смех бессовестному миру.
Что потом? Такси. Домой к родителям, испуганно-умоляющие глаза друга.
У нее? То же такси, друг пекущий блины, ночь в постели.
Между нами? Такси. Слово "позвони", которое обе пары ушей услышав, отбросили прочь. Как ненужную чепуху, бессмыслицу.
Что теперь? Любящие родители, остатки бойфренда и пустота.
А интересно, если бы (хороший оборот)..., то что легло бы во вторую часть условия: просто ночь или нечто большее, светлое и прекрасное как потерянная мечта. Я никогда не позвоню тебе, малыш, милая. Ты мне не нужна. Но так хотелось попрощаться с тобой, что не постесняюсь напечатать эту боль души. Не становись счастливой, девочка. Хранить счастье у себя, что сжимать в кулаке большой алмаз - порежешься. Не думай ни о чем, просто поезжай со своим другом за границу, скупай все подряд в магазинах, меняй стрижки и любовников и никогда, слышишь, никогда, не будь такой волшебной... Все проходит...