Раз-
ла-
мы-
вая рыбу из мокрой глины,
ты увидишь: раз-
нообразные монеты, затушенные водой
угли,
недо-
строенные соты, и просто воск,
испорченный мокрым песком,
лоскуты
каких-то тканей, кусочки смолы,
органы тела ее и потухший глаз,
рыб поменьше(спрессованы в сгусток-ком).
Потом:
несущие балки скелета, потом ножи,
потом пустОты, заполненные воздухом, или жи-
дкостью, темно-тепловатой, пахучей, густой,
пучки трав, из которых отвар или настой
помогает от сглаза, чью-то сгоревшую кость,
растянутую пружину, кото-
рую ско-
лько не пытайся сжать, не получится ничего,
и на последок исписанный клочек
бумаги (два выдоха, точка, два вдоха)
с именем Бога.
Рас-
калывая
хрустальную ламу,
слышишь звон
воды на камнях, выкрики «обречен»,
хруст-репортаж из открытой, как рана, бойни,
шорох синьки, снящийся колокольне
в феврале, или зелени, снящейся ей в июле,
когда усталое солнце после полудня
признается в любви к утомленной листве скорым
на признания лепетом ветра. И даже тот звук, который
извлекает свет, лучом прикасаясь к тверди. Или
тот дрожащий звук, что издают колибри,
нависая над чашей цветка (что подобно смерти),
Или: звук обратного адреса на конверте
(он звучит,
пока конверт не раскрыли)
где клочок бумаги (два выдоха, точка, два вдоха)
с именем Бога.
Разрезая
картонную тушку курицы,
почувствуешь запах
корицы и яблок.
Он сладок...
Господи, как он сладок!