Закрыта дверь, распахнутая настежь
еще вчера.
Замок висит пудовый.
То одиночество мое в шестнадцать килограмм
и ностальгия.
Обидно, когда твердо понимаешь,
что до утра
ночь будет ниткою тебя вязать суровой
по рукам.
- Она стихия.
Я вдребезги измучил башмаки
и голова
от жалости, наверно, разболелась,
и одиночество, как старая таблетка,
которая уже не помогает,
заломит очень больно сердцу руки.
Я это знаю.
А память...
Все в тумане островки -
Мои слова
(как хорошо мне нынче ночью пелось)
поулетали - не поймаешь.
Ах, мне
не опуститься бы до скотства.