Ax, скажите: зачем мне мерещатся снова и снова
поезда на Варшавском и тень обнаженной руки,
и ночные огни - ожидание вечно иного
и томительный зов неотступной и сладкой тоски.
И в бокалы вино наливалось, мерцая багрово,
и пилось, опьяняя, и в дальние дали звало.
И молчанье твое - наважденье до боли родного
и чего-то ещё, что, казалось, навеки ушло.
И в свободе иной, под защитой случайного крова,
узнавали себя в очарованной этой дали,
где звучало одно, лишь одно несказанное Слово,
что пребудет вовеки безумной надеждой Земли.