Ах, если б с Эйфелевой башни,
Закрыв глаза, бездумно прыгнуть вниз.
Но перед смертью на Париж вечерний
Посмотреть, полюбоваться...
Все люди, как на дне морском песчинки,
Их жизнь кружит большой водоворот.
Их миллион - брюнетки и блондинки,
Элита общества, и так, предворный сброд.
В толпе безумной, вечно вдаль спешащей,
Совсем одна, в плащ кутаясь, идет.
Поссорясь с прошлым, да и с настоящим
Она давно уже побед своих не ждёт.
И ветер треплет волосы брюнетки,
И на ресницы дождик мелкий льёт.
Француженка, приятная кокетка,
Куда тебя, красавица, несёт?
Глаза её наполнены печалью,
Холодный взгляд не тает в октябре.
Ей хочется сказать: "Я всё прощаю".
Тому, кто ей является во сне.
Она сама, как королева бала,
Ей благодарности не занимать.
Она и в одиночестве сияла,
И гордость запрещает ей прощать.
Терри Мюглер, Ив-Сен Лоран, Версаче
Боготворят прекрасную Ловель,
Но для неё никто ничто не значит,
А тот, кто значил, тот захлопнул дверь.
Но этот стих не о любви, читатель,
Не об амуровой святой стреле.
Он женщине сильнейшей предназначен,
Той, что идет наперекор судьбе.
Срастётся сердце из околков мелких,
Воспрянет дух, и раны заживут.
Француженка, прекрасная брюнетка,
Из пепла души тоже восстают.
***
Теперь мне можно с Эйфелевой башни,
Закрыв глаза, бездумно прыгнуть вниз.
Парижем я вечерним перед смертью
Уже налюбовалась.
Увы, я не такая, как она.
Душа моя слаба,
И я сломалась...