Выливала за порог застоявшиеся помои,
выплёскивая заодно и наши юные ночи,
сотканные из созвездий и выделений слюнных желёз,
студёные зимние ночи,
разбуженные апрельской капелью.
~~~~~
Лечь костьми, костяшками пальцев,
разбудить болевое эхо,
закусить лиловые губы - до крови и подушку - до перьев...
И это называется любовью?!
~~~~~
Бежали по Моховой, взявшись за руки,
взрывая хрупкие лужи
и обдавая хмурых прохожих смехом и брызгами.
~~~~~
Любила небрежно рассыпать по подушке
тициановские пряди
пёстрыми тигровыми полосками,
соревнующимися в рыжине.
~~~~~
Войти в распахнутое небо,
легко, как ложка входит в овсяный кисель,
в тёплое сонное небо,
пахнущее майскими ливнями и свежим хлебом.
~~~~~
Опять развесила чулки по спинкам кровати.
Как знамёна на ноябрьские праздники -
нелепо и трогательно.
~~~~~
Грызли семечки вперемежку с поцелуями.
Маленькая кореянка удивлялась,
как у нас так быстро получается.
Улыбались смущённо и дерзко.
...Оказалось, она имела в виду семечки.
~~~~~
Из дарёных роз могла бы варить варенье,
но подвешивала их к потолку,
обращая в хрупкие мумии.
Эстетка неизменно побеждала домохозяйку.
~~~~~
Равнодушные серо-чёрные люди,
важно несущие тела снизу вверх,
осуждающе провожали взглядами
тонкие фигурки, слившиеся в остром приступе
эскалаторной нежности.
~~~~~
Гуттаперчевый поезд
подмигивал слезящимися огнями
и печально взмахивал дворниками,
беспомощными, как кулачки младенца.
Опять мне встречать этот дурацкий праздник без тебя.
~~~~~
Вгрызлась бы ногтями в мёрзлую землю,
сдирая ледяную корку и нежную кожу
в безумном стремленьи доскрестись до весны.
...Смогла бы, если б так не дорожила маникюром.
~~~~~
Еду к тебе. Снова теряю ориентацию
в хлипкой традиционности.
Мне б растворить, растопить её,
ту, с женским именем,
нарядную, звонкую, пошлую,
в мутной невской водице
близ северного причала...