Чтобы нас не терять в паутине рокад,
нам отрезки пути выдают напрокат.
Твой округлый мирок скоро станет большим –
путешествие в Мир мы с тобой совершим.
Будешь мал ты и слаб, но на столько же чист.
Не спеши, ты поймешь, ты успеешь, не мчись,
на углы натыкаясь. У мира их три.
Просто выбери лучший. Вот первый, смотри:
тут уставшее солнце пытается сесть,
упираясь в застывшего времени сеть,
растекается хною по венам покой –
ни дорваться до власти, ни хапнуть. На кой?
Хочешь спать – убаюкают, петь – подпоют.
Хочешь есть? Только свистни – изыски, уют.
Ни тюрьмы, ни войны, ведь желудки полны,
и мурлычет Вивальди "Четыре весны".
Ангел жизни у входа на кучке вериг
изнывает от скуки. Над ним на двери
надпись "Душу не пачкай, испачкал – отдрай",
но читай, не читай – путь окончен. Тут Рай.
Для одних – целый рай, для других – просто рай.
Говоришь, не прельщает тебя пастораль?
Половина тебя тут жила бы? Не весь?
Нужен темп городской? Хочешь пыльную взвесь?
Хорошо, покажу тебе угол другой,
коли действие любишь, и гадок покой,
но и "нет" говорить не спеши, погоди.
Мир один – три угла. И второй впереди:
ни заборов, ни стен, ни дверей, ни ворот,
все как в первом углу, только наоборот.
Тот был общим, а этот, скорее, ничей,
не согрет он ни солнцем, ни жаром печей.
Тут не пепельный дождь и не серный туман,
тут веления сердца скормили умам,
это грязный бордель, где хозяин не ты,
где мечтает стукач умереть понятым,
где встречает тебя по-простому, без помп,
Ангел Смерти (Анубис? Харон? Психопомп?)
с транспарантом в руках "Падвизу за писят!",
но читай, не читай – путь окончен, здесь ад.
Что? Тошнит от обилия чресл нагих?
О любви за полтинник не пишется стих?
И ладони пытаются горло найти?
Слишком холодно? Хочешь иного пути?
Не конечную станцию?
Может, вокзал?
Погоди! Ты куда?! Я не всё показал!
Бьют по заду – он песни поет! Ну, дела!
Я старался, корпел... а она родила.