он был цесаревичем только моложе
в его пряных локтях вежливость нот
вдохов чужих иногородних -
рокот и дальние долы
бессонных ночей, что проводил он мемориале.
память его Тиресия,
длинные волосы - хиппи и жало,
корона почти что упала,
и грустно смотрело пальто.
он жал мои руки,
учил фортепиано,
потом он ходил в кино
на старые фильмы Сеннета и Китона,
где вместе сеанса читал Рембо