проживая по дню и рукой на терпенья курке,
приживлять свою плоть и сознание к этому новому,
продолжая ночами читать на родном языке
и писать на листках, захлaмляя шкафы и голову.
понимая, что не измениться и не изменить
ни привычки, ни лик, ни часы, проходящие парами.
и уже не отдать этот предпламенеющий вид
старой башни в Париже и старой голландской палубы.
ждать весны или лета, чтоб снова уехать туда,
где каналы с гондолами в кружеве стареньких мостиков.
и вернувшись писать эту сказку по глади листа
черной тушью, гуашью и маслом, на тоненьком гвоздике.