* * *
Едва ли догорит костёр рябин,
Согревший наши души и сердца,
Едва ли стройный журавлиный клин
Не пожалеет, что уж нет певца.
И лист берёзовый осенний
Напомнит мне, кто был Есенин.
* * *
Когда найдет покой моя беспечность?
В каком неведомом скворечнике?
Ведь млечный путь, лакая вечность,
На Землю сбросил грибы-млечники.
Ведь млечный путь Земли поверхность
Засыпал спорами молочными,
А я, лаская неизвестность,
Блуждаю в спорах между строчками.
Октябрь 1997 г.
* * *
Кому отдать свой интеллект?
Он надоел ведь мне до чёрту,
Он - отрицательный сегмент
Безбожно рвёт мою аорту.
Он в нитях мелочных сетей
И в суматохе бесполезной
Без слов рождает тьму идей
Опасней всех земных болезней.
Что ж, упакую в чемодан,
Свернув, я мысли как рубахи,
Отправлю к чёрту в Магадан.
Жить проще дурачком, чем Бахом.
16 марта 1998 г.
СТРЕЛОЧНИК
Когда толпа волной бурлит,
В крови полно адреналина…,
Ей жажду кровь лишь утолит
Не важно чья для господина.
1997 г.
* * *
Я как портной свою латаю грудь,
Вшиваю в раны новые заплаты.
Какой же мне судьба готовит путь,
Какие ждут рассветы и закаты?
Я – колыбель крещенских холодов,
Забытый остров маленькой надежды.
Как буду жить в пустыне городов
Дышать песком, мечтать о влаге вешней?
А может, сгинув у пивных ларьков,
Я посреди могильных бугорков
Взгляну на мир душою ветерана?
К чему гадать, вздымая жизни муть
Но трудно шить израненную грудь,
Гнилою ниткой стягивая раны.
26 марта 1998 г.
* * *
Я давно никому не верю,
И бежит охладевшим ручьём
Жизнь моя по тенистой алее,
Согреваясь осенним лучом.
Жизнь моя под ногами прохожих
Разлетается тенями брызг,
И душа, онемев, уж не может
Издавать даже жалостный крик.
Сентябрь 1997 г.
* * *
Устал я.
Всё проблемы.
Скука.
Душа моя ушла давно.
Томится плоть одна в разлуке.
Мне душно...
Гаснет свет.
Темно.
Где ты, душа моя?
Ведь тело -
Мою физическую плоть
Безмолвно пожирает прихоть.
Как пусто.
Жизнь осточертела.
Нет музыки...
Обрывки нот.
Тоскливо.
Страшно.
Мир, как сырость,
Как грязь просёлочных дорог.
Сентябрь 1997 г.
* * *
В чём измерить же тонкую мысль?
Есть ли мера уму человека?
Мысль крадётся, как кошка, как рысь
На исходе двадцатого века.
И тревожит, тревожит порой
Трезвость логики, хладность рассудка.
Вдруг опустит в пространственный зной
Разум тонкая милая шутка.
Человеческий ум, как игра.
Как понять это тонкое свойство?
Есть и злость, и есть мера добра,
Технология мысли, устройство...
Мысль глубинами сердце пронзит,
Ей неведомы меры пространства.
Глубина, как логичный транзит,
Хаотичность, и нет постоянства.
Создан так человеческий ум,
Что творит чудеса несомненно.
Видит бог глубину наших дум
И внедряет их в жизнь постепенно.
Сентябрь 1995 г.
* * *
Смог вдыхая больших городов,
Я сгибаюсь под тяжестью улиц.
Красноярск ли Саратов, Тамбов,
Разорённые гнёзда да ульи.
Муравейник в холодную рань
Просыпается: кофе… газеты…
Где-то пьёт подзаборная рвань,
И нужда погоняет поэта.
А слова из газетных страниц
Как вороны, клюют моё темя:
“В переулке холодных ресниц
Ты свернул на проспект манекенов”.
Декабрь 1997 г.
НЕОБЫЧНЫЙ ВЫХОДНОЙ
Как просто прочитать: “Война,
Год сорок первый – сорок пятый”
И знать героев имена,
Сражений тех великих даты.
И засидевшись в час ночной,
Напомнить в дружеской беседе:
“Оставь, ведь завтра выходной,
Ведь завтра праздник День Победы”.
И помянув погибших всех,
Взять пропустить по стопке белой,
Ведь не глотать блокадный хлеб
Нам под жестоким артобстрелом.
Ведь не ходить нам под огнём
В атаки на переднем крае
И не работать за станком,
Голодным, стоя засыпая.
А май ликует над страной,
Он словно мальчик-непоседа.
Как хорошо, что выходной
Великий праздник День Победы!
Апрель 1998 г.
* * *
Я как старик смотрю на свет.
Мой труд, как будто пустоцвет,
Чихнёт пыльцой, завяжет плод,
Потом завянет, опадёт.
А мне всего-то тридцать лет,
Я как старик смотрю на свет.
Окурком выгорает осень,
Ну как мне сон туманный сбросить?
Ведь в ржавости зелёных сосен
Дрожит берёзовая проседь.
1998 г.
* * *
Ещё как будто бы живу,
Ещё кому-то вроде верю,
Один за замкнутою дверью
Ещё как будто бы живу.
Роняет жухлую листву
Забытый тополь в старом сквере,
Ещё как будто бы живу,
Ещё кому-то вроде верю.
Сентябрь 1998 г.
* * *
Когда я вижу, что вразвалку
Матрос по городу идёт,
То в памяти моей Камчатка
Вдруг полуостровом встаёт.
Рисую мысленно вулканы
И тральщик на морской волне,
Подлодка вновь из океана
Морзянку отбивает мне.
Я в рубке, где среди шифровок,
Оперативок, криптограмм
Веду приём радиограмм.
Вот наваждение... Без слова
Слетит с погон, оставив след,
Воспоминанье юных лет.
14 июля 1997 г.
* * *
Зовёт простор больших морей,
И вот, под сумерки в ненастье
Корабль мой скинул с якорей
Пленительную бухту счастья.
Отдал швартовые концы,
Отчалил и вошёл в фарватер,
Его могучие винты
Кромсали бухту, словно вату.
Кричали чайки за кормой,
Качались скальные скульптуры,
Когда омыло вдруг волной
Мой лайнер море авантюры.
И лишь густые облака
Цеплялись днищем за вулканы,
Но что волна для моряка?
Пустяк и шторм для моремана.
Сиянье яркое зарниц
Не мало вызвало улыбок,
Корабль бросала сверху вниз
Волна немыслимых ошибок.
Сентябрь 1998 г.
* * *
Россия! Флоту триста лет...
Виват Андреевскому флагу!!!
Я посвящаю сей сонет
Российской воле и отваге!
Великий Пётр указ издал:
Фрегаты строить, верфи ставить,
А Карл двенадцатый не знал,
Что он России флот прославит.
Во время Северной войны
Разбит был швед в Балтийском море,
И отстоял флот честь страны,
Поэт писал: “Виват героям!!!”
А слава доблестных побед
Гремит над Русью сотни лет!
Февраль 1996 г.
ПЕРВЫЙ ПРЕЗИДЕНТСКИЙ СРОК
Прошло пять лет, и пошатнулись нравы,
Мораль сменив на денежный портрет.
Страна моя и русские купавы
Идут с торгов под медный звон монет.
И “Маяки” сквозь мрак стихийной ночи
На рифы направляют корабли.
И их огням не верят больше очи
Всех моряков с заброшенной земли.
И вот, где сад шумел - там обгорают танки,
Где город жил - царит пейзаж руин,
А на изрытом от разрывов тракте
Лишь груда исковерканных машин.
Кавказ в крови, под чёрною вуалью
Скрывает на немой вопрос ответ.
Где пела мать, всё колыбель качая,
Не зарастает от воронки след.
Ты стала вновь циничной, сумасбродной,
Страна моя, но будут жить всегда
В сокровищнице памяти народной
Российские святыни, города.
И в новой жизни юных поколений
Украинец и русский, белорус
Поймут, наверно, из каких селений
Произрастала Киевская Русь.
Перефраз Ахматовой
“Прошло пять лет и залечила раны”
25 марта 1997 г.
* * *
В теченье времени года,
Увы, сливаются в столетье,
И дарят предки нам в наследье
Труды, культуру, города.
И окрылён всемирной славой
Московский Кремль золотоглавый,
Увы, недаром, господа.
Недаром ведь в дыму боёв,
Когда враг мял родные пяди,
Взвивались вверх России стяги,
И крепло мужество полков.
В Москве на площади на Красной
Застыли Минин и Пожарский,
Храня историю веков.
Январь 1997 г.
* * *
Перо моё подвластно вдохновенью,
И вот струится струн душевный звук.
И смерти страшной разомкнулся круг,
И шаг в бессмертье сделал во мгновенье
России гений, музы верный друг.
Он слог соединял в единство строк,
Перо послушно строчки описало.
И как короткий маленький виток,
Игра беспечной юности. Итог -
Глава “Онегина” в бессмертье прозвучала.
Пролились на бумагу ручейком
Чернила, буквы мыслью наделяя.
Созвучный слог, читателя сражая,
Звучал на балах поздним вечерком,
Своим созвучьем душу согревая.
России гений, музы верный друг,
О, Пушкин, этот мир узнал поэта.
И до сих пор струится сладкий звук
Твоих стихов созвучный полукруг,
Но рано ты шагнул под дуло пистолета.
Июль 1995 г.
* * *
Эпоха мнительных побед,
Что называлась “перестройкой”,
Иль просто скажем “перекройкой”,
Оставила печальный след.
Тогда союз по швам трещал,
И Горбачёв нам обещал
К двухтысячному году чудо,
Но ветер дунул не оттуда.
И вот, на разных языках
Вдруг зазвучало: “Карабах”.
Так закипали в стране страсти,
В правительстве зрел кризис власти.
Бардак в России наступил,
Да Ельцин слово проронил,
И промелькнула тень распада
Союза стран. А их расцвет
Почти семидесяти лет
Засыпан беловежским градом.
Февраль 1995 г.
* * *
Над головою пуля просвистела,
Как рвутся мины и визжит снаряд.
Чечня. Война. Скажи, брат, в чем тут дело?
Скажи, за что воюем мы, солдат?
Уходят батальоны на заданье,
И автомат опять наперевес.
Снаряды рушат созданные зданья,
И бомбы градом сыплются с небес.
Как будто вновь земля ожесточилась,
И брат на брата меч свой обнажил.
Скажи, солдат, как это получилось
И скольких ты друзей похоронил?
Война ожесточила наши души,
И кровь с души не смыть тебе и мне.
Патрон заслан в патронник, крючок спущен,
И чей-то сын остался на войне.
Не будет видеть он берёзок белых,
К любимой не прижмётся он щекой.
А мы, солдат, с тобой в бушлатах серых
Идём военной выжженной тропой.
Над головою пуля просвистела,
Как рвутся мины и визжит снаряд.
Чечня. Война. Скажи, брат, в чем тут дело?
Скажи, за что воюем мы, солдат?
Июнь 1995 г.
* * *
Легли житейские туманы,
Зажат я словно бы в тески.
Что ждёт меня на поле брани,
Солдата шахматной доски?
Ведь шестерёнки механизма –
Шестёрки в карточной игре.
Так мало надо в этой жизни:
Тепла и счастья в конуре.
Чтобы под пурпуром заката,
Туманным бархатом объятым,
Смеялась громко детвора.
Но в конуре не сыщешь рая,
И тучи, хмуро проплывая,
Роняют капли серебра.
Июль 1998 г.
* * *
Сижу один. Пуст мой стакан,
Давно пуста хмельная фляга.
Привет, рязанский хулиган,
Тебе сибирский шлёт бродяга.
Привет, рязанский хулиган,
Я шлю тебе сквозь дым столетья.
Ты революции дурман
Увидел в ало-красном цвете.
И этот мир, что на крови,
Пленил тебя кабатским смрадом.
Не знал ты счастья и в любви
И искушал себя развратом.
Но знаю я, ты не такой,
Людская боль тебя томила.
Душа твоя на свет земной
Печать стихами наложила.
А кто же я? Я, как и ты,
Пишу стихи в хмельном угаре.
Сгорают судьбы и мечты,
Увы, уже в другом пожаре.
И революции рассвет
Сменился пурпуром заката.
Сменился ало-красный цвет
На русский стяг, что был когда-то.
Сижу один. Пуст мой стакан,
Давно пуста хмельная фляга.
Так почему ты - хулиган?
Так почему же я - бродяга?
Декабрь 1995 г.
* * *
Последний год, последний лист
Марает век двадцатый.
Ласкает душу легкий бриз
Надежды пред распятьем.
Гоняет ветер облака.
Под дымчатым соцветьем
Бурлила времени река,
Влилась в тысячелетье.
Слились в историю года,
Подразделив эпохи.
Пылала Русь, но спит орда
На Куликовом поле.
Истории кровавых строк
Соединялись в книги
Полтава и Бородино,
Севаш и боль Хатыни.
И опаленный Сталинград,
И над рейхстагом знамя,
И замороженный солдат
В Чечне забытый нами.
Последний год, последний вздох
Двадцатого столетья.
Помилуй же Россию бог
В грядущем многолетье.
Январь, 1999 год
* * *
В моем сердце ютится синица
Из травинок связала гнездо
Я лелеял мечту жаркой птицы
В суете городов и ЗАТО.
Переулки, проспекты, кварталы
Растоптали меня в городах
Жизнь похожа на тень от вокзала
Убегают года-поезда.
1999 год
* * *
К серой тени и к пышным узорам
Я уже равнодушен давно
И безмерно потерянным взорам
Безразлично смотрю я в окно.
Ветхий мир от банальности мысли
Вдруг застыл у стеклянной черты
Лишь мелькают прозрачные лица
Ослепленные сном суеты.
Лишь мелькает прозрачная трезвость
И похмелье мечты, а по мне
Пробегает обычная серость,
Суматохой встревоженной дней.
Январь, 1999 год
* * *
Я не распят, как был распят Исус,
Блуждая по проторенным дорогам,
Из пункта А в пункт Б я крест несу,
Свой крест, обыкновенный, как у многих.
Мой крест, мой путь и мой короткий век,
Когда-нибудь я сгину невесомо,
Что ж, я не бог, я просто человек,
Я лишь один из сотни миллионов.
1999 год
***
А завтра будет день
Такойже как вчера,
Укутаный в мороз
Январским ясным небом,
Сейчас скрывает тень
Осколки серебра,
И проглотила ночь
Домов уставших гребень
Ищу в потёмках жизнь
На ощупь как всегда,
А натыкаюсь я
На жизненую драму,
В окошко смотрит высь,
Ясных звёзд орда холодная луна
Мне обножает правду.
А завтра будет день...
Март2001г.
***
Мятежный ветр.Спины гнутся.
Всё тяжелей житейский груз...
О боже как бы не свхнуться
В стране искуственных обуз,
Где люди превратились в тени
(Кто нищ, а кто безмерно сыт)
Стоим колено приклонено
Перед тобой российски быт!
Вдыхая запах общей гнили,
Уснул рассудок...Разум спит!!!
Душа простреляна на вылет,
Ядром наплавленных обид.
Июнь2001г.
***
Пусть мне пока не трдцать три...
Но я в пути... Год тридцать третий...
Года как-будто километры...
Считаю я свои шаги,
И каждый шаг-недели свист,
Но я иду по бурелому,
Что ж немогу я по другому
В тайге с простым названьем:"ЖИЗНЬ"
2001г.
***
Я не такой каким меня рисуют...
Рисуют люди собирая сплетни,
Рисуют по тихоньку не заметно,
Судача обо мне на перекуре.
И я порой не мыслемо рискую,
Пытаясь возразить хтяб немного
На едкие поспешные упрёки:
"Я не такой,таким меня рисуют!"
Декабрь2000г.
* * *
Все ближе к возрасту Христа
Мелькают годы, как минуты
И не успеешь оглянуться,
Как вдруг застынешь у креста.
Куда ты мчишься, время? Стой!
Хочу мгновеньем насладиться.
Хочу я жить!!! Хочу забыться ...
Но жизнь устав трактует свой.
И беспощадно суета
Засасывает в омут быта,
И что-то, где-то позабыто ...
Так близко к возрасту Христа.
Сентябрь, 1999 год