Когда слова сомкнуты в цепочку, туго
натянутую строго параллельно взгляду,
замкнувшему накоротко глаза друга
одного с глазами другого, рядом
гремит процесс раскрепощения кубометров
пространства реальности, точно дама
сомовской кисти рвет погонные метры
кринолинного декора с фасада храма
женского тела. Остаются две пары
намертво сфокусированных зрачков, парящих
в пересечении луча галогенной фары
интуиции с кривыми стволами чащи
звукового набора. Звеня колокольчиком
прокаженного, горящее сердце, радо
отрицая присутствием одиночество,
спешит на очередную встречу с собратом.
Но растерянно каменеет, узрев айсберг плоти
вместо пламени духа. Испив талого яда
разворачивается и, обуглясь, уходит,
подчиняясь устремленности вектора взгляда.