Обыкновенная кухня обыкновенного московского дома, каких сотни. На полочке над обеденным столом неярко и спокойно горит лампа с бледным зеленоватым абажуром. На угловом диванчике – стопка газет и пепельница.
Из темной прихожей входит Женщина.
Где-то в комнате бьют часы.
Ровно полночь. Одна в квартире.
Мокрый зонт. Мокрый плащ висит.
Дождь, наверное, в целом мире.
Как Ей страшно одной в ночи:
Ночь молчит, и в молчаньи мука.
Только дождь за окном строчит,
Не боясь потревожить стуком
Этот блеск одиноких глаз,
То нестойкое равновесье,
Из которого в этот час
Начинаются плач и песня.
Скрип дивана. Ее лицо
Появляется крупным планом:
Каждой брови полукольцом
Оттеняется взгляд, туманный
От внезапно явленных слез –
Не стерпела, не удержала –
Вот – одна обтекает нос;
Вот – другая к щеке сбежала.
Рот кривится. Последний миг
До безудержного рыданья.
Ночь пронизывает не крик,
Но молчание, но – молчанье…
Руки рвутся к лицу – закрыть.
Голова опустилась долу.
Плечи вздрагивают. Дрожит
Вся спина. Это ночь глаголов:
Плакать, плакать, курить, опять
Плакать, плакать, себя жалея.
И – страшнее всего – молчать,
Стиснув зубы. Она бледнеет.
Слезы высохли. Нос припух.
Губы сжаты. В глазах – досада.
Хоть бы раз, хоть кому бы – вслух!
Да ведь некому… И не надо…
За окном усиливается дождь. Он все громче барабанит в стекло и через форточку заливает подоконник. Женщина встает, зажигает огонь под чайником и захлопывает форточку.
Молчание усиливается.
Неужели в последний раз?
Неужели же надо верить
В пустоту, в этот холод фраз,
В этот скрип за спиною двери?
По ступенькам спустилась вниз.
От подъезда до остановки…
В эту ночь только ветра свист,
Дождь и слезы Ее обновки…
К черту дождь, к черту крупный план!
К черту горестные детали!
Все надежды лишь дым, обман!
Эту Женщину обокрали
На Любовь, не на миг – на Жизнь,
И на право прервать молчанье.
Этот вечер был соткан из
Лжи Его и Ее отчаянья.
Поняла. И ушла. Сама.
Чертовщина! Несправедливость!
Ночь. Квартира пуста. Одна.
Не устроилось. Не сложилось…
Женщина выключает чайник. Закуривает. Она стоит очень прямо. Спокойствие и Безысходность наполняют кухню вместе с кольцами табачного дыма.
Мысли кончились. Всю Ее
Как-то свяжет оцепененье.
Только дождь за окном снует –
Вот единственное движенье…
Тушь со щек не забыть бы смыть…
В эту ночь поломалось что-то…
Надо жить. Надо как-то жить:
Завтра утром вставать, работать…
Женщина выходит из кухни, погасив лампу. Вскоре из ванной слышатся звуки льющейся воды. Они сливаются с дождем, который уже стих и только шелестит.
Молчание остается в одиночестве.