Вот триптих жизни заоконной:
Всё низкорослые хрущобы —
Типично здешние растенья,
С утра машинная возня в
Краю хранителя закона,
Что выбирал: кого еще бы
Сюда сослать на поселенье,
С квартирной очереди сняв.
Вот вдаль уходит тополиный,
Но редкий клин: земля то пылью
Ему, то льдом; блестя жеманно,
Уж не синеют небеса:
Обычно цвета белой глины,
Незрячей пеленой застыли,
Лишь по привычке сея манной
Крупой и хлопьями овса.
Вбирают все оттенки цвета
От мокрой пемзы до цемента
Осадки, выпавшие за день,
И клонит целый день ко сну…
В две тысячи второе лето
Все веришь в слякоть перемен ты.
В теплеющий стеклянный складень.
В оконной рамы белизну.