Капли дождя прокалывали лужи вшивая в них очередное небесное послание. Время остановилось, остановились часы, нужно было подойти и перетянуть гири, чтобы дать возможность выйти кукушке на свет Божий два раза в час, точнее ровно в половину и в 00 минут. Сейчас как раз промежуточный период когда ее госовая глотка отдыхает и механизму незачем тянуть её за хвост, чтобы напомнить о том, что очередные пол часа жизни потеряны даром. Почему даром? Да потому что именно так назвала бы моя мама мерное покачивание в моём любимом кресле-качалке и созерцание этих часов, ничто не может заставить меня взять и подняться на встречу к той самой бедолаге кукушке добросовестно работающей каждые пол часа...
Город в жаркой истоме жадно поглощал целительную воду, асфальт сначала вздыхал парами, а потом начал упиваться взахлёб живительной влагой, она стекала у него по щекам, шее, превращаясь в лужи, затекая за шиворот, а он продолжал радостно вливать ее в свои стоки.
Всё время думаю, что бы сказала на это мама. Да, она сказала бы своё коронное: «Жизнь прожить, сынок, не поле перейти», а я его просто перелетел, не то, что прошёл, что является весьма подозрительным фактом, свидетельствующим не в мою пользу. Ладно, надо подниматься, а то кукушка пропустит свои пол часа и потеряет ход времени, да вообще, зачем они мне сдались эти вечно тикающие «ходики», так нет же, только ради кукушки и продолжаю доить их за эти самые «сосновые шишки». Иначе окажется бестолковой жизнь мастера, человек ведь делал, а я возьму и выброшу, да и птичку жалко, пусть горланит, пол часа это не каждая минута, в конце концов, да, наверное, её уже будет не хватать, как полноценного члена моей неполноценной семьи, если она замолчит.
Тяжко, тяжко поднять свои старые кости и продвинуться по комнате, что не предмет, то воспоминания... Вот сахарница, она у меня всегда в комнате стоит, никогда не пью чай в кухне, вообще-то я и чай то без сахара употребляю, но обычай есть обычай, есть заварочник, должна быть и сахарница, раз так компонуют сервизы значит это вековая традиция и не гоже ее нарушать, пусть стоит милая. Надо будет сахар поменять, а то весь уже превратился в сплошной комок напоминая внутренности человека подстраивающиеся под форму его тела, хотя спорный вопрос кто под кого подстраивается, у сахарницы всё в порядке субардинации, она решает, а сахар принимает и подчиняется, а у нас и в этом вопросе полный хаос.
- Да, сынок, чтоб ты только знал сколько нам всего отмеряно точно не притащился бы сюда путаясь в своей ночной пижаме, кстати именно в этой самой пижаме, на три размера больше тебя самого, купленной на вырост, и проявляется всё твоё детское обаяние. Да... потянул он дым из трубки, - только в пижаме... впал в какое-то временное старческое безмолвие,-глаза у тебя сынок какие-то взрослые, как у карлика, сам маленький, а лоб морщинистый, так и у тебя, похоже душа, как гармошка, поэтому-то тебя ко мне и тянет, похожи мы с тобой.
Мальчик пяти лет продолжал сидеть на полу напротив и впитывать в себя душеизлияния, как ему казалось, дымящегося деда. Странно, показалось Мите, почему люди не загораются от сигарет, если дым кусок огня, то когда он идёт в рот, наверное, огонь тоже, значит люди должны сгорать или дышать как драконы огнём, а они только дымом, странно...
- Ладно, сынок идём к реке, я покажу тебе как ловить рыбу.
- Бог создал сначала рыбу, а потом человека, так мы с тех пор и пытаемся с ней тягаться, мол мы молодые, умные, а ты старая дура на крючек при виде мякиша кидаешься, кто-то червей насаживает, кто-то изгаляется, на муху ловит. Но в любом случае когда словит её таким героем себя чувствует! Так вот я скажу тебе,сынок, всё это от слабости, мы – рыбу, нас - жизнь, а вот с жизнью многим слабо тягаться, вот они и переключились на рыбу с ней легче себя героем чувствовать, понимаешь? Потом говорят, что они с природой один на один в равном бою, так в неравном же, в неравном! Так и жизнь нам в нашу реку крючёк с наживкой, ей развлечение, а у нас трагедия. Так вот я скажу, сидишь ты сейчас со своей веточкой в воде, вот и сиди, не тут борьба с природой, бороться с собой - вот это уже борьба с природой, со своей внутренней натурой, понимаешь? Митя повернулся к деду, сидя на берегу реки, и послушно замахал головой в ответ.
- Вот и правильно, - вот и чудно, говорил он вытаскивая из воды вчера оставленную сеть.
- Вот дурочка, смотри сколько её, сплошные пескари, смотри, вон та хвостом так кокетливо виляет, это она тебе.., мне уже давно никто так... Видишь сынок, а вот так рыбу ловят замшелые старики, думая, что вон сколько они старые словили, надули то безмоглую и чувствуют себя победителями, вроде как с каждой рыбы силы им прибавилось...
- Дед, а что ты будешь с ней делать?
- Отпущу я её дуру, что мне с ней делать? Так, побаловался и всё, хватит, пусть плывёт, чтобы в следующий раз знала, что такое сеть и не попадалась к другим в руки.
- Не смотри на меня старика, ты молодой, тебе жить и жить и вот когда ты уже сам с собой бороться не сможешь, тогда считай, что всё, пора доски сушить.
- А где ты свои сушишь дед?
- А мне, сынок, пока ещё с собой бороться не слабо, так что не сушу.
- А хочешь, я тебе буду сушить?
- Митрич, твоё рождение, это моя вторая доска, после того, как я зачал твою маму. Так что ты уж не старайся, не спеши ладно, а то ведь дедом быть это одно, а прадедом, это уже как будто пинком под зад.
- Я не буду тебя пинать, сказал Митя поглаживая деда по руке.
- Вот и славно, вот и чудно, значит, договорились.
Идём...
Он взял Митю за крохотную руку, и они побрели домой.
- Да, Митрич, вот, что я тебе ещё скажу, никогда не ври, это я тебе говорю, потому что знаю, что пригодится. Видел я как ты сегодня свою маму насчёт канфет надул, так вот Митька, врут от трусости, а ты что у меня слабак?
- Нет, серьёзно сведя брови ответил Митя и посупил нос.
- А раз нет, значит и врать нечего, пришёл и сказал всю правду, что будет,то будет, главное это чтобы совесть не мучила. Совесть – это главное, это уж ты мне поверь, совесть, это то что ты сам о себе думаешь, плюй на то, что про тебя говорят, ты себе сам цену знаешь. Будут Митька тебя бить и говорить, что дурак, ты молчи и делай своё, только дураки кричат о том, что они не дураки, будут захваливать – плюй на это тоже, понял? Кому как ни тебе знать, что до предела тебе ещё ох как далеко...
- А что такое совесть?
- Совесть, Митька, это то, что твоё высшее «Я» о твоём низшем «я» думает.
- А где оно низшее и высшее?
- Низшее – это как дорога по которой ты идёшь, а высшее – это как место в которое ты идёшь. Вот сидит твоё высшее «Я» на дереве и говорит: «О, а что, Митька, опять с прямой дороги свернул? Заведёт его кривая..»
- А... важно качал головой Митя.
И они продолжали идти по пыльной дороге четыре одинаково шаркающие ноги, только две из них были маленькие, а вторые две намного больше, но и те и другие одинаково загребали пыль камуфлируя свою обувь...