А если ты будешь сердиться, куплю тебе новую куклу – пай-мальчика в синих штанишках, в пластмассовых башмаках. Он розовый и круглолицый в своем одеянии куцем. Ты сможешь назвать его Мишкой и даже носить на руках.
Но если ты будешь сердиться, он сядет в последний автобус, сломав предварительно фикус и петлю спустив на чулке. Конечно, он может вернуться, когда опояшет весь глобус, и, будто нарочно и в пику, он снова припрется к тебе.
А если ты будешь сердиться, он двинет в арбатские кущи, и там на последний червонец он купит последнюю плять. Он даже захочет напиться. Замызганный и сивушный, он явится под оконце и примется ночью орать.
А если ты будешь сердиться, то он в магазине игрушек найдет себе девочку-куклу и с нею направится в ЗАГС. И будет с коляскою шляться, зализанный и задушенный, с младенцем в рассрочку купленным и с едкой слезой на глазах.
Но если ты будешь сердиться, он бросит семью и работу, и где-то за мелкую плату объездчиком станет служить. И там, по всему может статься, что путь его будет коротким – в борьбе с браконьером поддатым он голову может сложить.
Тогда, если будешь сердиться, – увы – он уже не вернется, и слушать твои упражненья сподобится кто-то другой. Который в игру не годится, не дарится, не продается. Не естся, не пьется, не спится.
Не дышится, мой дорогой.