Станционные голуби, глухо воркуя, ходили.
Откровенность стремлений их, в целом, казалась резонной.
Бочка с квасом на площади, парочка в автомобиле
оживляли не слишком характер картинки сезонной.
Под мосточком из шпал ручеёк тёк когда-то. Он высох.
Шпалы прежде ещё раcтащила с прицелом житейским
та мордва, что жила у горы, именуемой Лысой
по мотивам науке неясным, но вряд ли библейским.
Любопытно и то, что от речки с размерами лужи,
большинство после школы пошло косяком в мореходку.
Ты следил за немногими. Выплыли. Жили не хуже,
из валют мировых признавая лишь женщин и водку...
Как же долго ты ехал сюда, где за площадью вскоре,
возле сваи бетонной, забитой с рождения криво,
свой бумажный кораблик пускает в далёкое море
загорелый мальчонка с того же дощатого слива.