Койка жалобно дребезжала,
обстановка была убога,
в коей девка Фёкла рожала
и рожала наверно бога,
потому что крику там было:
возле койки шаманка Алла
в барабан кулаками била
и, глаза закатив, скакала.
Вдруг завыла Фёкла как будто
сто певиц театра Ла Cкала,
и, застыв, как статуя Будды,
наблюдала в ужасе Алла,
как по самой кромке кровати,
вереща стеная и ноя,
золотое ползло дитятя,
два крыла влача за собою.
Тут дитя сморкнулось в два пальца
и, в усмешке осклабив рыльце,
прыг с кровати и ну телепаться,
бушевать и в буфете рыться.
Под кроватью жирная Алла
повторяла снова и снова:
"Эка штука, так ты был ангел!
А я думала - слесарь Вова..."
Тихий звон раздался в квартире
и дитя, подавив отрыжку,
встрепенулось и всё в кефире
закричало: "Даёшь сынишку!"
И, расправив чёрные крылья,
упорхнуло, смеясь при этом.
Фёкла с Аллой на кухне выли
освещённые лунным светом