Снег к Рождеству поднавалит,
И гнутся елки до земли -
(им Новый год не по плечу)
Весь мир молчит - и я молчу.
С благим намереньем, поверь,
Во льдом отделанную дверь
тысячелетия стучу,
Но век молчит - и я молчу.
В золотом, багряном, белом, зеленом, черном...
Сколь прекрасен сей вереницы вид!
Одинадцать тореадоров
и тот, для кого все это затеяно - бык.
Как бандерильями гоним,
предновогодний серафим,
декабрь, кокетливый ворчун,
летит, звеня - и я лечу,
полой укутанный, в санях -
осталось два или три дня -
(Лишь головой себе верчу.)
летит весь мир и я лечу.
И спешат к финалу, словно боясь
пропустить
хоть один миг,
одинадцать тореадоров и декабрь - бык.
До преставленья света - час,
Готово все у них и нас,
Чего бояться дурачью?!
Вопит весь мир и я кричу!
Шампанского шипучий бог,
что ex machina - на порог,
мои надежды уврачуй!
Но бог молчит и я молчу...
И цугом идут по арене, чтобы
исчезнуть
до того, как я к ним привык,
одинадцать тореадоров и декабрь-бык.
2000