ХУАНХЭ
Зарёван в кипени трав...
Глаза брызгаю.- Прав
на бескрайнем от поцелуев море.-
Где ты моя - Хуанхэ?
Где волосы в смелых косицах
вершин обнимают стаи?
Проститься... Расстаять
по склону тепла над небом.
Хуанхэ, вспоминай меня!
Я изрыт за молвой тростника,
в говорливой беседе веера.
С Севера только свитки -
и все самому себе...
С кем ты моя, Хуанхэ?
Долгих проводов чёрные перья;
стрелы твоих бойцов...
Я - в лицо позолотой,
иероглифом по губам.
Позови меня, Хуанхэ!
Здесь не помнят меня самшитом;
созерцать не зовут женьшень.-
Только вёсла плескают на берег
ряску памяти рысью звонкой.
Ну, а мне бы с тобой - Хуанхэ!
...Лишь с тобой...
ГАНГ
Мироточивый мой Ганг!
Друг мой! - Кровоиспарина лба в небе застится;
как в гонг посохом сшиблись твои слоны;
как руки твои круги чертили
на житейских очах ворога.
Дорог раджа одиночества,-
он уже не ворует из гнёзд птенцов;
он уже невестою белой не грезит на Таджмахале.
В опахале я вижу струны твоих океанов;
по глади, молью обглоданной,
шью шаль тебе жемчугами и росами,
Ганг - моя кровинушка,
мой богатырь в инаких январях.
Страх отрофирует сердце,
а сердце всё колокольцах,
да всё в бубенцах.
Я подмогой колючей и яростной -
вновь ко твоим берегам.
Инд зарекал меня от скул твоих благородных...
Я не верю ему!
Не верю - ты слышишь!?!
Открывай нараспахом могучим себя!
Встречай брата по плоти -
дворцами наружу,
да зеркалами на стужу!!!-
Я уже слистался с Тибета.
ЛЕНА
На Байкале упряжном
(аж бронх вспотел)
руки милой умыли-умылили...
Путь - укутом.
Уют - крайней юртой.
Якутом жгу тропы барса,
отряхаюсь снежалью внутрь.
Кто ты? - Тебя не осилить в одно лихолетье!:
Молчишь! - Лишь чуб волной кучерявишь,
петляешь меня от таволги до эвкалипта.
Я шаманом исшамкал твои столбовины;
зарины встречал ожерельным ответом
и бубны в кровь избивал.
Воровал для тебя можевельник....
Кто ты такая? - Сурова, обрядна
и родная сердцу...
Греться с тобой на ягеле мудром хочу.
Лечу! Ты слышишь - я лечу
теряться в устье твоём.
Мне бы дойти, додышать до разливов твоих
и волосы теплить в ладоней изгойне.
Скажи, как зовут тебя,
вёрстами бесконечная,
как сыном в крыло утыкаться твоё.
Издохом последним - под кедры твои;
вечнозелёным сном уже памятуются вены.
И грустного тише в дрёме сусальной кто-то:
“Лена..... Лена...... Лена.........”
ЕНИСЕЙ
Не купина опалимая дышима!
Не косолапого стоны в охотниках!
Даже не соболь на милой коленях! -
То Отец-Енисей собирает гуляку в путину.
Елью подслушана былина яловая.
Ясенем вскормлена гордыня слетевшего.
Гадюкой-удавкой затянуто горло волчарни. -
То Отец-Енисей тигровые волны ласкает на ветках.
Больно кому, тот ямщою отеплит ночлег.
Кому в монгольские скулы вцепилась стрела -
тот белую кость изузорит на бусы орлицы.
Кто растегнулся на волю - тех изласкает прибой.
А Отец-Енисей беседует с ветром о море.
Не хочу дятлом судорог в ночеево прозябать у костра!
Не мои потроха завязались узлами без песен!
В гон бобровый течь одиночью - не по плечу!
Знать, Отец-Енисей, меня окрестил двуеперстьем...
ВОЛГА
За ушкуйной стреляной не помнятся горести,
осетрами плескаемся
да ночником вдоль Кремлей лясфимы дозорим.
Дары на Купалу, маслицо в Красную горку!..
Всё тебе, Волга-девица,- Вселенская Русь!
Как зашамкают половцы в лясы и в гики-балясы,-
ты, уж, аукай!- Мы - жаркий хрусталь
и ресницы, что помнят в горницах чёрных от свадеб
тебя, Волгу-девицу,- Вселенскую Русь.
Иволгой - в дар тетива.
Медвоедкой - харчи да одёжа суровостью тёплая.
А укромным ежом - тельник спасительный мирой
так, чтобы звёздных руда рясы-плясы не жгла
от обидчины злобной, да к тому же ещё на сносях.
Помни сее, Волга-девица,- Вселенская Русь.
Кропотливы и тружны. Смутой не остоялись.
За лучинкой под матицой божной
рядим берёзку тебе юдородством.
Ту берёзыньку в дом,-
чтоб не смёрзла Морозкой трескучим,
чтоб на брегу разудалом твоём
очи крестила и шелестела люболью уставшим.-
Твой завет! Волга-девица, Вселенская Русь.
“Допотопная Ра! Светлоокая Ра!”-
так и горью пьянеем ко плёсам твоим;
и счастьем русальным опять, как и ране
к твоей серебрящейся ране,
к плескатне твоей, что замыслена Стенькой.
В ноги твои водяные...
В руки твои прозрачные...
В сердце твоё радужное....
Единственная, Волга-Девица, Вселенская Русь.
...Вселенская Грусть...
Прости, Волга-матушка, люди твоя.
НЕВА
Ты сама по себе...-
лишь руки к Морю Варягов.
Стягов гранитных сундук тебя не осмыслит;
не вычислит наводненьем
тебя эпилептик писатель.
Ты скручена в чёрное тело.
Тебе хорошо? Или тебе никак?
Делаешь вид и узор будто не слышишь.
Двуногие толпы мостами тебя боятся;
они злятся, когда лик ты личиной сменяешь.
Ты везде!:
Замочные скважины, статуи женщин, мужчин
на жёлтых домах, в садах, в подворотнях.
Видишь их?! Иль тебе опять наплевать?
Может тот, кто летел с восьмого,
люб тебе посошком
али свадьбою Санкт-Петербуржской?
Расскажи! Как здесь жил,
кто рубил корабли и окно?
Током Северным бьёшь!
Поёшь для себя,-
стократно святому
(как положено выносному)
понять не дано.
Но прошу! Может сказку,
иль кабачную пляску,
ну анекдот - ...хотя бы!
Но ты - как всегда:
сама по себе,
вещь в себе.....-
Ничего не услышишь.
Ничего не увидишь.
Ничего не расскажешь.
ДУНАЙ
Чурчум! Славянская братчина!
Добрым конём. Красным конём -
нам единиться в Книгу Времён лето приспело.
Ждёт Дунай нас!!!
Засылайтесь к юнакам, голубятни насижные;
изразцами и узорочьем лепы и купавы молодейте!,
ждите или в догон за янычарами!-
Им заморщину да огнянинов рубать сталью без устали,
им да кострищем взмывать в небесинь ждальную;
им песней-лебедью тосковаться по сербиям милым!
Ждёт Дунай нас!
Дерзким вызовом, криком пламенным
вспороты земли ручьями-юнцами!
Глянь! ночь пестреет!
Граничар небесин
призывным копьём словословит Славянщину.
Ждёт! Ждёт Дунай нас!!!
Громыхнули кольчуги - к привалу.
Но уж застятся Красны Утёсы,-
дороги ступнины наши целуют ужо.
Велимир впереди!
Красив светлоок Велимир!
Не сплошаем поганою гнилью;
гортанным кличем на сретенье Небце распнём,
милые люди, люди-орлы.
Храбреево пухнет в грудине!
Рёбра с-род кож трещат!
Ждёт-недождётся Дунай нас!
Ты слышишь! Он - ждёт!!!
Чурчум, Славянская Братчина!
Чурчум.