***
Бают люди уж давненько, и расклад молвы таков:
Проживала в деревеньке пара дряхлых стариков.
Мы, по нашим с вами мерам, не сочли б за старика,
А тогда - пенсионером выглядели к сорока,
С непрерывным робя стажем дённо-нощно в хуторке –
Ни тебе проверок, скажем, на реакцию Пирке,
Ни инъекции в растворе - липла всякая фигня,
И переносились хвори на ногах, без бюллетня.
Правда, из мед. персонала был в ту пору коновал,
И когда не пил, бывало, на людЯх практиковал.
Разны корешки-травины запасал - лечил народ.
Только больше половины всё едино шло в расход.
В эти гиблые проценты, что статистика учла,
Наши, значит, пациенты и вошли. Таки дела.
То ли подцепив заразу, то ли - черна полоса.
Но - скончались оба сразу с интервалом в полчаса.
После них осталась хатка, взросла дочь с косой до пят,
Да последышек - Ванятка, больше не было робят.
Звали девоньку Алёной, да и, к слову-то, была
Работящей и смышлёной, и брательника блюла.
А Ванятка, как все дети, - шалунишка и пострел.
И остались двое эти в одночасье не у дел.
- Чёрт-те знат, с каким итогом и к чему придем - таки.
Путь неведом, все под Богом, - рассуждали земляки,
- Ничего в деревне нету – ни сельпа, ни женихов,
Может им – того…по свету? – высказал сосед ИМХО, -
Пусть идут себе по людям, здесь-то что - разор один,
Ну, а мы, коль живы будем, за могилкой приглядим...
Тощего козла-кастрата взял, помилуй его Бог,
Выдав бартером для брата пару хромовых сапог,
И. обмыв обмен по факту, подсадил детей рядком
На возок, и свёз до тракту, а назад - порожняком.
Вроде выпил-то немного, но дитям, вошедши в раж,
Как вести себя в дороге - выдал полный инструктаж.
Дал краюху, соль в тряпице, рубль (обчественну казну),
Застращал, чтоб из копытца не удумал кто лизнуть.
Понагнал детишкам страху - будто можно (во, комедь!)
Превратиться в зверя махом, или вовсе - помереть,
Отхлебнувши с жуткой жажды из копытцев животин
И божился, что однажды сам видал, как пил один.
Только дальше не продолжил, сплюнул в пыль возле колёс,
Потрепал по холке лошадь, смаковавшую овёс.
Поклонился в землю сирым, повторяя «свят-свят-свят».
- Ну, теперь идите с миром - дети бога не гневят.
Дал Ванюше в руки палку.
- Счас ты, Лен, ему за мать...
И пошли они вразвалку счастья но миру искать.
Долго ль, коротко, - не знамо, - захотел пацан воды.
- Ленка, раз уж ты за маму - дай напиться мне тады.
- Здрасьте вашим! Что за бредни? До колодца далеко.
Вот придём в село к обедне - раздобудем молоко.
Ванька - в рёв:
- Хочу - и баста. Сей же час и раздобудь!
Мне кваску бы полтораста, иль морсу сколь-нибудь.
Шла корова - Лена, глянь-ка: плюхи, а в следах - вода.
- Я попью?
- Не надо, Ванька. Жажда - не больша беда.
Имидж, Вань, не соблюдая, счастье мы сведём на нет...
(Рассудительна такая, а коса - прям раритет)
- Конь - кобыла без подковы землю продавила, глянь.
Глубже даже, чем корова. Тут попью?
- Не надо, Вань.
- Вон в копытце, как в пиале, жижка - топнула коза.
Пить хочу.
- Ты чё, в реале, не слыхал, что дед сказал?
Только отвернулась Лена, наш парнишка - шемела
Опустился на колено, и - отпил. И все дела.
Глазки сразу зажелтели, прямо встать хотел – облом.
Враз шерстя взросла на теле - и Ванюшка стал козлом.
Глянул в лужу:
- Ух ты, сила! Ленка, рожки у меня.
Ну. сестра поголосила... Всяко диво на три дня.
Пожурив парнишку строго и заслуженно вполне,
Прикорнула возле стога, а очнулась - перед ней
Молодец стоит пригожий, и на пальце нет кольца.
Ест малину. Ванька тоже - ест с руки у молодца.
- Ты пошла бы за меня бы? В смысле том - в законный брак-
Мне чего-то местны бабы не понравятся никак.
Ты подумай для порядку - ну, минут примерно пять.
Мне как раз моей лошадке корму надо бы задать.
Поломалась для приличья - пять минуток в аккурат:
- Ой ты, волюшка девичьяаа... ну, а ты как мыслишь, брат?
Непростое дело, право, замуж выдавать сестру.
Только братец мыслил здраво, мол - иди, пока берут.
Стали жить, других не хуже - муж приветлив и богат.
И козлёнок с ними тут же - молодь быстро привыкат.
Цельный год живут - не тужат в мире, дружбе и труде.
Но услали как-то мужа по коммерческой нужде,
Помахала на дорожку молодая из окна,
И решила, что немножко покукует и одна.
Тут зашла за солью ведьма - ну, из прежних мужних дам
(Ей пора и помереть бы к сорока восьми годам.
С виду - схожая на чёрта, но - блудлива до сих пор.
То ль замыслила чегой-то, то ль на праздный разговор)…
Говорит:
- В твои-то годы (главно дело, всё при ней)
Развеселы хороводы девки водят средь парней.
ИиээЭхх, сидишь, как клушка - голос тих и бледен лик...
И зовёт её старушка пополудни на пикник.
Мелет ведьма - что ли жалко, а Алёна - сражена,
Косу спрятала под шалку (всё же мужняя жена).
Как представила картину (невдомёк, что взрослы врут),
Прихватила животину, и - отправилась на пруд...
На пруду лягухи квачут и стрекоз блескучих рой.
Выпили по первой, значит. Тут же следом – по второй.
Ведьме градусов двенадцать – что дробина для слона,
Ленка – вдрызг ( а отказаться не насмелилась она).
По распитию спиртного Ленка – мастер никакой.
В общем, стало враз хреново, потянуло на покой.
Ведьма ей:
- От опьяненья помогает душ Шарко,
Или пруд – за неименьем (тут совсем неглубоко).
И орёт (чтоб слышал Ваня – вроде, алиби у ней):
- Ты иди по склизким стланям без меня!
……………………………………………Сама камней
Потихоньку в куль картонный нагребает под завЯзь
(Вдруг найдут, когда потонет, а улика – расползлась).
- Хэй! Ты чё пошла в одёже? Сарафан-то полинят.
Здесь оставь. Сапожки тоже. Да снимай уж всё подряд.
Дай померить. Ишь ты – туго. Мдя, размерчик явно мал.
Больно ты тоща, подруга. А козёл куда слинял?
Козелок гонял блескучих и усердно их бодал,
А они на всякий случай разлетались кто - куда.
- Из тебя б шашлык хороший…Ни заботушек, ни бед…
Подняла с камнями ношу – и пошла за Ленкой вслед.
Нагнала на скользкой плахе, и не дрогнула рука –
Нацепила куль девахе, да и сбросила с мостка.
Та – ко дну, понятно, сразу. А Ванюха поднял хай:
- Беее, Да я ж тебя, заразу! Ну-ка счас же доставай!
- Ты, каззёл! Урою гада! Да она ж сама – с моста.
Только через адвоката. Я – как стёклышко чиста.
Кто ж поверит в твои сказки? Хватит ныть – домой пора.
И вообще – протри-ка глазки: я и есть твоя сестра!
Ваня смотрит – впрямь похожа, Лишь наряд трещит по швам,
И такая злая рожа – не дай Бог, приснится вам.
Прямо скажем, фокус ловкий. Как близнец – ни дать, ни взять.
Вскоре из командировки возвернулся Ванькин зять…
- Ну, соскучилась, Алёна? Отпирай скорее дверь.
Глянь – шубеечка дублёна. Стало быть, су-приз. Примерь.
Нифигушник, располнела! Аппетитна стала вся!
- Дык, известно – бабье дело. Что ни год - то на сносях.
У меня с системой нервной нелады, как понесла.
Этт, супружник благовернай, аллергия. На козла.
Видано ли дело, милай, скот с собой сажать за стол?
- Так сама же говорила, что козлёнок – непростой!
- Наврала. Мы ж, бабы, дуры. Режь! Наварим холодца.
Кожушок пошьём из шкуры. И унтайки – для мальца.
- Не, мне жалко. Я не буду. Надо ж хрень таку сказать!
Та – кидатся бить посуду и размазывать глаза.
Да как вдарит мужа скалкой! Лихоматно завопит!
- Всё одно не стану. Жалко. Ишь чё, Ваньку – в общепит…
И наглаживат малОго:
- Чё я – распоследний гад?
Ведьма наступает снова. Ульти-ма-тум выдвигат:
- Или я – тогда, конечно, пренья счас же прекратим,
Или он – тогда навечно прекращается Ынтим.
И последним аргументом повергает мужа в шок,
Вынуждая сим моментом с Ваньки сладить кожушок.
Ванька вырвался на волю, встал к пруду и молвил речь:
- Выплыла б, сеструха, что ли! Надо мной дамоклов меч…
Уж кострищи запалёны, и наточены ножи…
Освежуют ведь, Алёна. Что мне делать, накажи?
И услышал краем уха шелестящий голосок:
- Разбирайся сам, братуха-а-а. Давит грудь мою песок,
Травы спутали подводны, к дну прилипла голова…
- Так ведь рученьки свободны – камни сбрось, да выплывай!
- Пусть придёт супружник вернай. Принесёт шелкОву сеть.
- Что ты, ведьма уж, наверно, повыкидывала все.
- Без сторонней-то подмоги не добраться мне до вас…
- Енто чьи торчат тут рОги? – вдруг раздался зычный бас.
Ванька аж присел со страху – думал, смерть его зовёт.
А зятёк сымат рубаху и – к Алёне ка-а-ак нырнёт!
Ну, искусственно дыханье произвёл «из-роту-в-рот»…
Тут как раз и на гулянье подтянулся весь народ.
Встали кругом поселяне и давай вовсю глазеть-
Все с сивухи - как в нирване - не поймут - об чем трагедь…
Мож - врачебная ошибка? - Ленка-т все не оживат
При такой холере шибко помогает русский мат -
Зять ругаться - то не может (гонит ротом кислород),
Изловчился как-то все же и давай вопить в народ:
"Православные! - базлает, - что б вам в гузку - долото,
Пособляйте, кто чем знает - пропадат ведь баба-то!"
Земляки пришли в движенье, пнули в сторону козла,
Но, спасая положенье, девка самоожила.
То ль придуривалась дохлой, то ль косила под кого -
Дышит, блин! И аж просохла - отступило колдовство!
А пока «икру метали», позабыв про козелка,
Он летел в сальто – мортале от нехилого пинка.
Приземлившись, снёс опоры злополучного моста,
Заорал: «Ядрёна корень!» – и опять парнишкой стал.
Тут на радостях манерка по рукам пошла с вином!
Запалили феерверку (пол-деревни заодно…)
Но отстроились умело - к февралю последний гвось
Вбили…(бают - это дело без жидов не обошлось…).
Вот вам, дети и не дети, байка про топлёных краль.
Чай, свои - не ети йети... тока надобна мораль.
А мораль в студеной сказке - рать добра с поганым злом.
Будешь пить - загнешь салазки. Или - заблеёшь козлом.
Завершено с помощью гвардейцев, преданных порушенному Идеалу.
Если конкретнее, то этот фрагмент придумал Толик Рефт:
«Ванька аж присел со страху – думал, смерть его зовёт.
А зятёк сымат рубаху и – к Алёне ка-а-ак нырнёт!
Ну, искусственно дыханье произвёл «из-роту-в-рот»…
Тут как раз и на гулянье подтянулся весь народ.
Встали кругом поселяне и давай вовсю глазеть-
Все с сивухи - как в нирване - не поймут - об чем трагедь…
Мож - врачебная ошибка? - Ленка-т все не оживат
При такой холере шибко помогает русский мат -
Зять ругаться - то не может (гонит ротом кислород),
Изловчился как-то все же и давай вопить в народ:
"Православные! - базлает, - что б вам в гузку - долото,
Пособляйте, кто чем знает - пропадат ведь баба-то!"
Земляки пришли в движенье, пнули в сторону козла,
Но, спасая положенье, девка самоожила.
То ль придуривалась дохлой, то ль косила под кого -
Дышит, блин! И аж просохла - отступило колдовство!
Тут на радостях манерка по рукам пошла с вином!
Запалили феерверку (пол-деревни заодно…)
Но отстроились умело - к февралю последний гвось
Вбили…(бают - это дело без жидов не обошлось…).»
Мораль из сказки извлёк (увы, ныне покойный) Дейк:
«Вот вам, дети и не дети, байка про топлёных краль.
Чай, свои - не ети йети... тока надобна мораль.
А мораль в студеной сказке - рать добра с поганым злом.
Будешь пить - загнешь салазки. Или - заблеёшь козлом.»