философ

Вася Пупкин
"философ"

меня давным-давно терзает мысль,
вот так придет внезапно, и терзает:
зачем все это? И зачем тут мы?
Ответ искали лучшие умы
Нашли. Но, как нарочно, не влезает
ответ в вопрос.
Вопрос стоял - "зачем?".
В ответе, однозначно, - "потому, что"...
Уж лучше бы умы помыли уши
берясь за гуж. Точнее - перед тем.

А тем немало. На любой ответ
сыскать по существу нетрудно тему:
"Вот этот вот  - опишет нам вселенную
чрез миллиард-другой миллиардов лет"
(то об Евклиде). Но на кой, скажи,
мне описанье голого пространства?
Меня волнуют вилки и ножи,
и ножки и ... причины пуританства,
этимология простого слова "бля"
обсценность мата, как его основа
и почему в кармане ни рубля
(иль около того). А, в связке, снова: -
зачем не пихтой пахнет мой карман,
и что в трехбуквенном от хвои, что от черта,
и почему МУжчина т.е. "ман",
всегда МУдак?  - Совсем иного сорта
его звучанье в прочих языках:
мужик и человек там - суть едино,
у нас мужик попахивает псиной
как не меняй порток или рубах...

Или вот женщина - гуляет (блудит)=****ь
Ей мат к лицу, как никогда уместен.
Но не скрестишь никак, сказать по чести
ты мата грязь и собственную мать.
...И вот уже за вилки и ножи хватаются,
взвиваются предметы...
- кого-то учат тут, по всем приметам,
как правильно слова употреблять...

И так всегда. Вопрос - один, ответ -
не то, что рядом - из далеких опер, -
задумаешься, было, о сиропе,
ан тот уже с клубничкою в родстве.
карман - с рублем (как есть - антагонисты)
и тут же с гульфиком, а вместе все - с ****ьми.
А кто же все попутал, черт возьми?
И медленно смекаешь, что нечисто
все в королевстве. Может быть, Шекспир
связал в гордиев узел этот мир?

"Весь мир - бардак, и люди в нем туристы".
Похоже, Вилли надо перечесть.
К тому же в нем, как говорят, "всё есть",
а есть - потребность плоти голосистой.

Ах "систола", "диастола" и проч. -
что сверху, что внутри, звучит со свистом.
Прикроем голость мысли банным лИстом...
листОм... А впрочем лист, как не курочь,
всего поверхность -  не придашь объема

(мысль эта и поручикам знакома,
промолвил Ржевский, и потопал прочь).