"Если же ты не будешь бодрствовать,
то Я найду на тебя, как тать,
и ты не узнаешь, в который час..."
Отк. 3,3
Томленье духа. Сумерки умов.
По городу, лишённому просторов,
бреду я мимо каменных домов
и деревянных крашеных заборов.
И думаю.
А ветер шевелит
листами, что срываются вдогонку,
но - падают.
И всё ещё не спит
народ:
кто разливает самогонку,
кто к телику приник, а кто лежит
с подругой на расшатанном диване,
а кто-то самокрутку анаши
прикончил и блаженствует в нирване.
А может где-то столик с кофейком
стоит под перекрёстным разговором
мыслителей, и рюмки с коньяком
глядят на них с печалью и укором.
Вот окна одиноких:
кто-то чай
заваривает.
Кто-то - помирает.
Кого-то осенила невзначай
идея.
Или яростно бросает
окурок в унитаз, и спать невмочь:
рассвет придёт,
но ужас в том,
что ночь
наступит неизбежная опять
(Писание гласит: "найду, как тать")...
Бессонные мои,
я вас люблю.
Панельки и кирпичные хрущёвки
мне служат маяком, когда не сплю
и слышу,
как упорно, без ночёвки
на юг стремятся гуси в темноте.
Шаги мои отбрасывают тень,
да листья всё отчётливей шуршат,
и провода над улицей дрожат.
7.10.90.