Глава 1. В которой мы знакомимся с актером.
Я давно мечтал о сцене
И в себе лелеял дар.
Я служил бы Мельпомене
За ничтожный гонорар.
Но никто не оценил
Мой талант природный,
И тогда я поступил
В коллектив народный.
Да и там не сразу в бой,
Долго ждал и глупо.
Наконец мне дали роль
В детективе трупа.
Мой успех был, как сюрприз,
В зале голосили,
Даже пару раз на бис,
Помню, выносили.
Дальше – больше. Я уже
Числился в приметных.
Получал ролей драже
Самых разноцветных.
Я любой свой персонаж
Доводил до лоска,
И имел большой тираж,
Если б не загвоздка.
Глава 2. В которой впервые упоминается о боксере.
Чтоб от жизни не отстать,
И не стать банкротом,
Коллектив решил создать
Этакое что-то.
Долго думать не пришлось,
Как воздать капризам,
И само собой нашлось:
Пьеса со стриптизом.
Этот жанр поела моль,
А для нас – новинка.
Мне досталась в пьесе роль –
Нет, не роль – картинка.
Джордж, английский бизнесмен,
Прибыл к нам в столицу,
И нашёл там без проблем
Добрую девицу,
Чтоб с девицей порезвиться,
По столице погулять
И обратно возвратиться,
Капиталы накоплять.
Наш сюжет другим родня,
Популярным ныне.
Познакомили меня
С главной героиней.
Ну, девчонка хороша,
Просто Мельпомена.
И представилась, душа,
Без жеманства – Лена.
Если б бросить я решил,
Не было б и пытки.
Режиссер предупредил
Аж во время читки:
«Воплоти страстей костёр,
Но не увлекайся.
У нее мужик – боксёр,
Так что опасайся».
Глава 3. О партийном руководстве искусством.
Репетиции прошли
Быстро и со вкусом.
Много сцен таких нашли,
Чтоб завлечь искусом.
Лишь осталось дань отдать
Им, номенклатуре.
Нас приехал утверждать
Главный по культуре.
Он с бельмом был на глазу,
В пиджаке и брюках.
Вид его внушал грозу
Всем рожденным в муках.
Коллектив сумел сыграть
На своем пределе,
Но пришлось нам услыхать
Бюрократа в деле.
«Что ж, сюжет волнует кровь,
Здорово сыграли.
Только голая любовь,
Никакой морали.
Я любитель этих тем,
Я за представленья
В духе наших перемен,
В духе обновленья.
Только вот на тот случАй,
Если всё вернётся,
То пусть как бы невзначай
Совесть в ней проснётся.
Как мол так, себя продать
Джорджу за валюту?
И решит его предать
Смерти, самой лютой».
Я никак не ожидал
Столь плохой развязки.
Это ж заново финал,
По чужой указке.
Не идейным не понять,
Почему пришила,
Но придется выполнять:
Партия решила.
Глава 4. О последствиях партийного руководства
Искусством.
Тут же стали мы гадать,
Но без вдохновенья,
Достоверней как подать
Действие отмщенья.
Очень трудно сочинить,
Коль по разнарядке.
Удалось нам воплотить
всё в таком порядке,
Что в постели я лежу,
Жду прощальной ласки,
Сладострастно весь дрожу,
Закативши глазки.
Героиня же в белье
И с призывным взглядом
Предлагает кофе мне,
Начинённый ядом.
Здесь я должен показать
Страшной силы муки
И ужасные издать
Из утробы звуки.
Что до мук, то я в них ас,
Можно и без грима.
Я ведь отучился класс
В стиле пантомима.
А вот с криками беда,
Никаких коленец:
Что-то вроде гы-га-га,
Как гычит младенец.
В общем, чувствую, что влип,
Хоть колите морфий.
Покраснел, ослаб, осип
И опился кофе.
А дотошный режиссёр
В пух и прах разносит.
«Ты, - кричит, - плохой актёр,
Дубль двадцать восемь».
Наконец и он охрип,
Пропустивши чарку.
У партнёров мрачный вид.
Целый день насмарку.
отпустил он нас домой,
Мне сказав: «Не дуйся.
Завтра будет выходной,
Дома тренируйся».
Глава 5. О том, как актер оказался в постели
Жены боксера.
Полсубботы прокричал
Без особых сдвигов,
Хоть порою так рычал –
Заглушил бы МИГов.
Но не чувствуется боль,
Нет предсмертной жути,
Будто съел не яд, а соль:
Просто крик, без сути.
И вот тут мне и пришла
Мысль от долгой смуты:
Наши с Леною дома
Рядом, две минуты.
Почему бы ни позвать
Мне на помощь Лену,
Чтобы вместе обуздать
Роковую сцену.
Позвонил, и на «Алё»
Объяснил подробно
Положение своё:
«Мне так не удобно.
Я не знаю, как сказать…
Раз дома напротив,
Приходите помогать,
Если муж не против».
После паузы в ответ:
«Я не ожидала,
Приготовила обед
И чуть-чуть устала.
И сейчас я занята –
Опыт с волосами.
Жизнь – такая суета,
Приходите сами.
Пусть мой муж совсем у вас
В мыслях не маячит.
Он боксирует сейчас:
Бьёт кого-то, значит».
И не стал я рассуждать,
И пришел я к Лене,
И улёгся я в кровать,
Чтоб совсем как в сцене.
Мы пытались так и сяк,
Взял я кофе в руки,
Снял рубашку и пиджак,
Снял потом и брюки.
И когда истошный крик
Стал похож на жуткий,
Вдруг в дверях боксёр возник,
И не понял шутки!
Глава 6. О более глубоких и трагических последствиях
Партийного руководства искусством
Для отдельно взятой личности.
Я порядочно струхнул,
Страх вцепился в глотку,
Инстинктивно подтянул
Простынь к подбородку.
Посмотрел – у мужика
Вздулся шрам над бровью,
И глаза, как у быка,
Загорелись кровью.
Он издал впервые звук:
Оказался тенор.
( Хоть чуток прошел испуг .)
« Это что за кенар?
Кто такой, я говорю.
Отвечай, паскуда».
На жену: «Уйди, убью!
Гадина! Иуда!»
Я шепчу, а сам дрожу,
Точно на Голгофе:
«Я здесь, собственно, лежу,
Чтоб подали кофе.
Никаких других причин
И других амбиций
Нет у творческих мужчин,
Кроме репетиций.
Вы уж извините нас,
С кем так не случалось.
Мы пытались много раз,
Но не получалось.
Толи что-то не учли,
Толь не та сноровка,
А потом сюда пришли –
Все же обстановка».
Разразился я сполна
Путаной тирадой.
Мне поддакнула жена
С напускной бравадой:
«Как ты смеешь, хам, свинья,
Не выходит сцена.
Вся в искусстве нынче я,
И причем измена?»
«Вижу вы вошли во вкус, -
Голос прыгнул басом, -
Ты, подлец, еще и трус
Оказался часом.
Перед стартом я застал
Ваш любовный плотик
И почти что наблюдал
Творчество эротик».
Дальше больно вспоминать.
Бил меня он с жаром.
Даже треснула кровать
Под его ударом.
В общем, я теперь торчу
Для больных в приюте,
Потому как я кричу
Много и до жути.
А вот с мимикой беда,
Хоть молись Аллаху.
Мне лицо прошиб тогда
Паралич со страху.
1989-1990.