В твою честь поднимаю я кубок, искрящийся ртутью,
И тебе посвящаю последний полёт свой над крышей,
Я забыл тот троллейбус, где было и проще и лучше,
Но прощальный мой крик никогда и никто не услышит.
Не услышит никто через шум ежедневной погони,
Не услышит сквозь шелест листвы под порывами ветра,
Даже если поймёт, что вдали кто-то жалобно стонет,
Отвернётся, уйдёт, позабыв и не дав мне ответа.
Ну а, может, останется кубок со ртутью на полке,
И не будет ничто нарушать белизну тротуара,
Извлеку серебро я из каждой сосновой иголки,
И пророю канал от Невы и до Мадагаскара.
Изучу электрод я, покрытый берлинской лазурью,
Получу новый сплав на основе свинца и титана,
Буду есть вечерами пирожные с нежной глазурью,
И все скажут,—Смотрите, идёт человек из металла...
И услышат меня, но уже всё равно,
И от этого нам горевать не пристало—
Я родился недавно, а умер давно,
Просто так, невзначай, человека не стало.