Ты хочешь почувствовать гладкий кусочек луны?
Ты хочешь почувствовать гладкий кусочек луны,
Обернутый мертвенной бледностью выцветшей ткани?
Ее сверх - избытками плавности и желтизны
На теле твоем нарисую прозрачный орнамент
Скитальцами млечных путей рассыпаются звезды
Фатальность игры зазеркальной еще не раскрыта
Под черный покров им заманивать путников поздних
Еще удается. Последняя капля испита.
Последнюю каплю с ресничек моих истонченных
Ты пьешь, увлекаясь изгибами их кривизны.
Теперь ты почувствовал гладкость луны исступленной,
Теперь ты почувствовал гладкость холодной луны.
---
ж д а т ь [воска уныло-сердечного олово пепельно-лунное]
Длинною ниточкой тянется рвется на части на веч-нос-ти
время. Не скоро состарится - звездной питается млечностью
Сложит секунды в минуточки слепит из них ожидание
Томное липкое чуточку вязкое очень создание
Шаткое-вещее-злющее – времечко хлещет ударами
Ласково-трепетно-ждущее – парами парами парами…
Скомканных нервов измученных вьется клубок электрический
Редко от случая к случаю в р е м е н н о – периодически
Боль от ударов не чувствует дышит надежды глоточками
Официально-отсутствуя прячется он одиночкою –
- ритм тот самый изменчивый - так гениально продумано
воска уныло-сердечного олово пепельно-лунное.
---
неназываемо - б а н а л ь н о е
Это навязчиво-грубо, слащаво - молочно,
это предельно развязно, но точно… [Как точно!]
Жанрово – суицидально, отравленно – пылко,
кадрово – мо-nu-ментально, с нахальной ухмылкой.
Выверенно - криминально, отъявленно – жестко,
подобострастно – похвально, бесполо,
но хлестко.
Терпко-отравленным соком струится из раны,
солнцебагровыми венами плещется в ванной,
криком истлевшей души истерично-надрывным,
в жилах, затянутых шрамами, медленно стынет.
Это не стоит и полу-мгновения боли
на закипающей ране кристалликом соли
брошено, скомкано, снова из мертвых воскреснет!
Клеткой грудной ограничено… вырваться!!… тесно!!!
Вечным любителем тем, ярлыков и названий
этим исчерчены свитки легенд и преданий.
Вновь утопает в овациях и многословьи,
но, как и прежде, привычно зовется
Любовью.
---
инеем
Бурыми стенами тесной каморки поэта,
словно тисками,
узкое сжато пространство.
Руки замерзшие чаем цветочным согреты.
Серая муха
тонет в бутылке с шампанским.
Только осколками льда в недопитом бокале
лезвие боли
медленно режет по сердцу.
Бликами солнце - на остро заточенной стали
жжет изнутри,
как кусочком чилийского перца.
Черным, – со скрипом перо разгрызает бумагу –
слово за словом,
впитает чернильную кляксу
старой тетради страница. Осталось полшага,
чтобы корзина
наполнилась скомканной массой.
Прочь черновик! Окна настежь. В холодном камине –
- пепел. Секунда –
дымок вслед за спичкой сгоревшей.
Вспыхнуло жертвенным пламенем, гибельно – синим.
Замерло. Инеем,
сажей на окнах осевшим.
---
дворы
Мои дворы – соломенные лица
из кирпичей, желтеющих, как дюны
субтитрами на каменных глазницах
домов – настенных росписей рисунок.
Нечеткий смысл фраз, изображенных
слепой рукой любителя искусства
невысоко, размыто, искаженно,
аэрозолем черным щедро, густо.
Пиноккио –
такой же юный мальчик -
проворно юркнул в темноту парадной
решая сложную весьма задачу
фломастером во мраке непроглядном
из букв составить троицу –
да так,
чтоб в скудном освещении подъезда
потом смотрелось. Вроде бы – пустяк!
Готово! Плавно выскользнул из бездны
знакомых стен.
Оконные заплатки
угрюмо выглянут во двор – колодец
котов подвальных изучив повадки
смеется молча каменный уродец.
Мои дворы…
Появятся когда-то
другие города, другие двери
но ни в один я не смогу так свято,
как в этот, слепо и наивно верить.
---
дождливо. ливень.
Ливень.
Дождливо.
Гордый город
сплетался ресницами с птицами
прятал закладками
листья осенние между проспектов домами
хлопая улиц страницами
Северный город
застежками окон щелкал.
Сырой паутиной смога
горчил
лишние капли вычеркивал
трогал
асфальт.
Острил
шпиля иглой
Адмиралтейства корабликом.
Красавец-город
влагу осеннюю пил.
Озябшими зябликами - пе-тер-бурж-ца-ми
город-горбун
по переулкам сорил
брызгая лужицами из лун.
Дождливо.
Ливень.
---