Да, Розенкранц жив, а рок-н-ролл уже нет.
Но ведь и Вы, мой принц, до сих пор как следует не отравлены.
Даже если случится Вам съесть что-то не то в обед,
Реаниматолог скажет: не к нам, а на промывание.
Офелия срежет косички и станет Костанцией
Или Шарлоттой Корде (не путать с Корделией).
Лишний удар ножом не повредит ее репутации,
Зато изрядно украсит новое стихотворение.
Удар, конечно, не в спину, а в грудь. Красное всем к лицу.
Что делать, даме срочно потребовалась ванная.
А именем жертвы немедленно назовут улицу
Недалеко от площади Пиитерского Восстания.
А Гильденстерн, забив слюною с полсотни флейт,
В конце концов назвал свою группу именем фермера.
Сегодня они как раз дают свой последний концерт.
Но не пугайтесь, последующие также будут последними.
Сорок тысяч Лаэртов давно уже служат курьерами
У Хлестакова - о, это теперь фигура первейшая!
Наш Эльсинор не достоял до весны, к сожалению:
Гертруда все-таки выпила. Вы знаете, что может пьяная женщина.
А помните, как Вы тогда: быть? не быть? Ведь за это нас
Влюбленные шекспироведы и обессмертили.
Так что ж теперь удивляться тому, что жив Розенкранц?
Вы знаете, живы еще куда менее приятные деятели.
Так что пишите, мой принц. Здесь без Вас так темно.
А мертвые души чем дальше, тем больше становятся модными.
Лишь об одном прошу: не называйте меня Горацио -
Я нынче под псевдонимом, как требуют правила ордена.