Не потревожив тишину небрежным шагом,
Вдыхаю небо на ступеньке предпоследней
Искристо-белого, морозного крыльца.
Снег нежно-бережен - так в равновесье шатком
Ночь не решается - добавить тонкий, бледный
Последний штрих, иль от начала до конца
Все перекрасить, коротая ожиданье
Скупой торжественности нового рассвета.
По краю крыш обледенелые огни
Слегка дрожат, на лапы сосен льются данью,
Текущим жемчугом расшив недвижность фетра...
Все так пронзительно, и так покойно... Нимб
Вокруг луны в меня почти вселяет веру,
Что так замыслено давно для этой ночи,
И непричастность превращается в восторг
И благодарность - мне, как избранному зверю,
Дано почувствовать. И как бы между прочим
Тревожно звякнет мысль - а где исток?
Но невозможность сопоставить невесомость
Морозной ночи с золотым давленьем храмов
Дыханью снова возвращает сбитый такт -
Твой Бог, похоже, не сумел открыть засовы,
Зажатый клеткой золотой массивной рамы.
Мне очень жаль... Он мог бы нашим быть. Но так,
Чтобы зашел, как эта ночь, почти неслышно,
И так же остро, до душевного озноба,
И не спросил, а утвердился тихим "да"...
Как ты, в ладони нежно взяв, шепнул: "малыш мой"...
Я знаю, завтра говорить с Ним будешь снова...
Так передай Ему, что я готова ждать.