Вот город смердящий, а вот пасторальные дивы.
Вот враг человеческий, вот раскоряченный агнец.
Крестьяне унылые движутся, солнцем палимы.
Вожди направляют во тьму указательный пaлец.
Вот юноша бледный сжигает глаголом рейхстаги,-
Пожарные едут, блестя позолотой на шапках...
Вот конь, не дойдя до моста, спотыкнулся в овраге,-
Не быть тебе, дева, в приличных заслуженных самках.
По улице тёмной шмыгнёт одинокий прохожий.
Солдат на вокзале подложит под голову ранец.
Вот кто-то под дверью твоей прозвонит осторожно,-
Он чёрен лицом, и, наверное, он африканец...
Кто в снах твоих, что упустил ты вчера ещё, где ты
Оставил её, что прощает как минимум дважды...
Не стоит грустить – эти стоны давно перепеты.
И незачем пить – это врядли избавит от жажды.
Всё кажется проще, особенно на расстояньи.
Всё движется... в целом по Фрейду, как сказано выше.
И движется среди подобных себе изваяний,
Пусть нерукотворных, но бьющих при случае в дышло...
И всё – ничего, но такой отвратительный запах –
Должно быть, мышиные гнёзда в прогнивших простенках.
Уйдём, дорогая, пусть эта дорога – на запад,-
Не ближе к Гомеру. Но далее от Евтушенко.