Он утопил в грязи сапог.
Он вылез на сухой пригорок
и тяжело вздохнул, и вдох
вошел в грудь тысячью иголок.
Болели сердце и кишки,
и легкие болели тоже,
и все вершки и корешки,
и каждый волосок на коже.
Отходы поднимались ввысь.
Скрипели в небе вагонетки.
В грязи два пьяницы дрались
без всяких чувств, как две креветки.
Торчал бульдозерный скелет,
электроток кусал лодыжки,
черно коптили белый свет
автомобильные покрышки.
Динамик смешивал речей
обрывки, песенки и сводки.
А за спиной журчал ручей
струей дерьма и царской водки.
Страшней он был, чем смертный грех
горбатый, слабый, как ребенок.
Он назывался «человек».
Он назывался «наш потомок».
Пошел он, выпрямившись в рост
(а росту было метр иль мене),
торчащий из штанины хвост
поднять из грязи не умея
1989.