********
Мы ещё не слишком постарели,
И весна, когда объятья снега сдохнут,
Побежит по улицам апреля,
Распустив нечёсаные лохмы.
Смой с лица похмелье утром рано,
Откопай себя среди отбросов,
Знаешь, я ведь скоро тоже солнцем стану,
Распущу седеющую косу.
Где-то за окном смеются дети,
Мокко в чашке пахнет суррогатом,
Нет печальней повести на свете,
Как нам завещал Шекспир когда-то.
Ты прости меня за то, что солнце село,
Обещаю, что оно вернётся завтра.
Комнатка с облупленной побелкой
Мне теперь страшнее ада Сартра.
Я ли не смогу совсем не думать! –
Это чуть-чуть больно, но не страшно…
Поцелуют флейту чьи-то губы
И зимой заклеят день вчерашний.
*****
На звероподобных лапах
Отпусти меня пружинить.
Будет небо выше крыши,
Перевязанное светом.
Саван теменью заляпан,
Объяснить тебе причину?
Только жаль, что не услышишь,
Не поймёшь причину эту.
Листопадом кружит листья,
Человек влеком судьбою.
Я спешу дождём пролиться,
Стать могучей, грозовою.
Хочешь, чувством страха смерти
Поделюсь с тобой по-братски?
Не благодари, не надо,
У меня его навалом.
Джунгли залиты напалмом,
Что же вы опять не рады? -
Прекращайте разбираться
И вину напалмом мерить.
Зарычали, разбежались,
Сжухли, сгнили, всполыхнули,
Проросли, полили, сжали,
Хлебом в печку запихнули.
Глупо выжить, громко сдохнуть,
Кровь глотнуть, преобразиться,
За расколотые окна
Робко спрятать морды, лица,
Лапы-руки, зубы-жала
По траве увядшей шарят.
За безумием пожаров
Ждут хтонические твари,
Мчат хтонические ливни,
Грозы молний пьют прибои,
Завершён период зимний,
Что считали мы судьбою.
Отпусти меня пружинить
Без причины, дурачина.
В диком рыке рвутся звуки,
Лица-морды, лапы-руки.
Зубы настежь, перевёртыш,
Пей из туч напевы мёртвых!
Только числа, дюны, нити,
Позабудьте, спите, спите…
Серпентарий.
Сбрось свою кожу,
Скорчилась стужа.
Мир уничтожь, он
Больше не нужен.
Нам на погибель
Времена года,
Мы дети амфибий,
Гладких, холодных.
Грейся на солнце,
Каменный панцирь.
Бронзовый сон
Вцепляется в танце
В хрупкие спинки-
Зубки-пластинки,
Водоросли, тина,
Жизнь из хитина,
Пальчики липкие
И паутина,
И паутина.
Глазки стеклянны,
Кожа и кости.
Страшно увянуть-
Сбрасывай хвостик.
Век окаянный,
Рощи, поляны,
Мы просто в гости,
Мы просто в гости.
Скорчилась стужа,
Стужа убита.
Тёплая лужа-
След от копыта.
Скользкие гады
Сбросили души,
Дырочки-уши,
Норки, прохлада,
Наш сон не нарушен,
Нам жизнь не преграда,
Но больше не надо,
Нам больше не надо.
Зверушка.
Когда на улицу выбегут дети,
Я нарисую знаки над дверью.
Хотите смейтесь, хотите верьте,
Я выпью зелье и стану зверем.
Когда в мой дом придут духи предков,
Я буду тихо лежать под лавкой,
Когда мои не вернутся детки,
Я буду ждать их, скулить и плакать.
Ночью я выйду к дубовым воротам,
Встретить все ветры со всех сторон света,
Если меня и узнает хоть кто-то,
Он никому не расскажет об этом.
Руки травы закипят под ногами,
Души врастут в молчаливые недра.
Кровь, словно слёзы, пролитые нами,
Боль всему миру раздали мы щедро.
Когда в закате солнце забьется,
Я загадаю буквы и числа,
Ковшиком звёзд наберу из колодца,
Гроздьями их нагружу коромысло.
Вытянусь, спину мохнатую выгну,
Шкуру сниму, положу под подушку.
Странно пока, но я скоро привыкну.
Я ведь зверушка, я просто зверушка.
Бесы.
Мы плели заклинанья во тьме и мешали
В цинковых вёдрах неочищенный спирт.
Мы сегодня прозрели и увидали
Как велик и прекрасен, как добр этот мир.
Подушкой убитые глупые дети,
Мы смотрим в священный дымок сигареты.
Мы знаем, что тени ушедшего лета
Стройным клином сойдутся на следующем лете.
Мы снова воскреснем в сверкающем мире,
Мы будем травой: коноплёй и бананом,
В конце нас как прежде замочат в сортире,
Но думать об этом лениво и рано.
Ведь наши виденья – мечта наркомана,
Мы – дети-созвездья, фанаты Корана,
Мы вспыхнем, взлетим ультрамодной сверхновой,
И будут вам знаки, и будет вам слово!
Мы выключим войны, и дружбу, и жвачку,
Но знайте, что нет тяжелее задачки,
Чем быстро проспаться, чем мирно проснуться,
Глотнуть зелья чашку и спирта из блюдца,
Сказать заклинанье для мира и света…
Решили вы, что не под силу нам это?
Да бросьте, вы знаете, мы ветра легче,
Мы здесь, мы идём, мы уже недалече…
Холокост.
Не отрезанные уши
Не рождённого ван Гога
Мирно внемлют аргументам
«За» сезон дождей и гроз.
Где-то в глубине Пуруши,
Став брахманом или богом,
Вдруг расцвёл одномоментно
Мой извечный Холокост.
Жгите реки, рощи, кущи,
Хари, Рамы – всё до кучи!
Расцветает мухомором
Мака огненный цветок.
Всё это увидев, может
Тут же вытащит из ножен
Бог, что вроде звался Тором,
Свой отбойный молоток.
Снова смена поколений,
Солнце северным оленем
С флагом, на котором Ленин,
Свастик злой солнцеворот,
Мчится вдаль по небосводу,
Превращая тучи в воду,
Принося себе в угоду
Новый день и новый год.
Пьяный мачо лечит, плачет,
Может, это что-то значит,
Может где-то между строчек
Новый кроется сюжет?
Нострадамус кончил плохо,
Все, конечно стали охать,
Думать, как пройти короче,
Мимо штампов и клише.
Исполняются заветы
Мировых авторитетов,
Солнце светит прямо в зенки,
И в разгаре сенокос.
В форме фюрера старушка
С курьей ножкой и избушкой,
С молока снимает пенки
И спешит на Холокост.
******
Посвящается Туу-Тикки, как одной из тех немногих, кто близок мне по духу.
Месяц чуть повыше юрты
Лапой белого медведя.
Нет конца полярной ночи,
Разум спит и видит сны.
Белый зверь, подвижный, юркий,
Лунный свет сквозь зубы цедит,
Что он видит, что он хочет
После ядерной зимы?
Шторы северным сияньем
Ветерком ласкают кожу.
Потушите папиросы,
Затаитесь на снегу!
Первобытное сознанье,
Воспитанью корча рожи,
Вроде хочет, вроде может
Всё, что я теперь могу.
Все полярные зверушки,
Спрятав ушки под подушки,
В страхе жмутся к тёплым льдинам
И гребут туда, где День.
Плыть им больше полугода,
Если в ясную погоду,
Если пить одно Мартини
И не думать о еде.
Разведём костёр повыше
Из фамильного фарфора,
Жги скамейки, жги подпорки,
В барабаны мерно бей!
Может Солнце нас услышит?
Новый день настанет скоро:
Лунный серп лимонной коркой
Канет в чай седых морей.