Т. Х.
Письмо от тебя получив, друган,
знаю, в какой ты попал капкан.
С полки достань и скорей раскрой
карты и атлас, журнал “Playboy” .
Правой рукою зажав, спускай
жидкую скуку в залив Бискай.
Вниз погляди, там левее я
тоже журчащий о тополях,
о тех местах, из берез где сок
смыть не способен со рта песок.
Я что скажу, и прерву наш бал,
пусть освистают и мой банал
а может южнее раскроют рты:
точно зима, там, где сейчас ты.
В ней усомниться еще бы мог,
если б из шерсти не грел носок.
Если б не кашлял, да кабы не мерз
нос на губу не ронял бы слез
в простонаречьи своих соплей,
для аппликаций салфеток клей.
Где сейчас я, неба не видать,
мебель скрипит и моя кровать
тело вместив, не вмещает снов,
градус считая за счет углов.
Там сейчас я, остальных где нет.
Спрячь эту мысль как большой секрет:
Если один не там, где другой,
точно его не схватить рукой.
Вот еще мысль, запихни ее в шкаф.
Видишь, как моль обгрызает шарф.
Мысль эта пахнет как нафталин:
Каждый уйдет навсегда один.
Я не хочу никого пугать.
Можно от страха меня послать,
бумагу по делу употребив,
руки умыв и дернув смыв;
от раздражения нагрубить.
Видел не раз я как рвется нить.
Видел я день, как и видел ночь.
Видел звезду, что слетала прочь.
Соответственно видел весь небосклон,
черным черневшим пустому в тон.
Там и отмерены нам срока
там исчезает моя строка.
Там на планеты звезда воззря,
вечность способна светить за зря.
январь 2003